- Эх, - сказал он, - даже интересно. Я давным-давно не делал ничего, кроме работы и развлечений. Обычно для всего другого есть специально обученные люди.

Вера посмотрела на него скептично. Это же сколько интересных вещей человек пропускает.

- А машину водишь? Нет? А… Рисовать когда-нибудь пробовал? Читаешь? Только по работе?

Она потрясенно замолчала и посмотрела на Алексея с жалостью.

- Ладно, будем считать, что вождение яхты приравнивается к вождению машины, чтение по работе с натягом тоже сделаю вид, что засчитаю, и, предположим, тоько предположим, что ты не совершенно потерян для общества со своей работой.

Вокруг закричали и засвистели. Из-за кулис показалась одетая в русский национальный костюм Лора. И с визгом, кружа сарафаном пронеслась по кругу, вызывая ахи ошеломленных гостей.

Лихо выдавая русскую плясовую она за минуты завела публику. Попурри мелодий начало выдавать одну за другой «Яблочко», «Камаринскую», «Валенки». Народ пел уже чуть не в крик, когда мелодия неожиданно сменилась на многоголосицу, и в центр вылетел Георгий в черной чохе с газырями и серебряным поясом и папахе, почти закрывающей ему глаза.

Насколько Вера знала, папа у Гоши был грузин, и сейчас это стало видно во всей красе. Он зиззагом приблизился к свое жене, отбивая сложную чечетку ногами.

И они поплыли в двойном танце. Она лебедем впереди, он орлом за ее спиной. Вслед за ними павами из-за кулис, помахивая платочками показались три свидетельницы в широких расписных сарафанах. А им навстречу выскочили настоящие джигиты. То ли захватывая, то ли красуясь перед девушками.

В одном из джигитов она с изумлением узнала Артема. Ай да сюрприз. С восторгом сжимая ладони, она завизжала вместе с публикой.

- Ну, я пошел? – грустно сказал Леша.

- Подожди, проведу.

Вера немного растроенно оглянулась на танец, но решила, что потом пересмотрит его на видео. Сколько свадеб она по-настоящему рассмотрела только потом, с экрана монитора.

- Леша, - осторожно прозвучало, когда они шли по пустым коридорам, - А ты был в клубе на концерте «Залетных» полтора месяца назад?

- Был.

- Эй, я бегу! – сзади их настигал Ваня, - Вера ты куда? Мы с Алексеем сами справимся. Я прав, Алексей?

- Справитесь однозначно, - подтвердила Вера, - но я кое-что не успела у Алексея спросить, можно нам минутку?

Ваня пожал плечами и, приученный к конфиденциальности многих тонких моментов переговоров с клиентами, заспешил вперед.

- Итак, ты там был. И… меня видел?

- Конечно, - он был явно смущен и не готов к разговору.

А вот к черту. Раньше у них времени не было говорить, хотелось только обниматься. Потом вообще расхотелось говорить друг с другом. Может быть все беды от того, что люди не разговаривают? А держат свою правду, мысли, чувства при себе, начиная говорить только, когда трещина недопонимания превращается в пропасть?

- И что ты сделал? Расскажи в деталаях, пожалуйста, что видел, думал, делал.

Он резко остановился и взъерошил пятерней волосы. Наверху остался торчащий хохол, и у Веры зачесались руки его пригладить.

- Что думал? Я тогда думал, что ты подставная. Очередная пассия Темки. Ты сказала, что подумаешь, становиться или нет моей девушкой, оказалась под другим именем, тайно целовалась с ним, и я решил, что ты взяла тайм-аут для совета с братом. Дескать, что ответить этому олуху, которого все лишь на тройничок раскручивают, а он уже серьезно увлекся. И, когда игра закончилась, я стал тебе неинтересен и был послан со своими вопросами и цветами.

Он судорожно вздохнул и потер, постучал в грудину, где билось сердце.

- Извини, вспоминаю, и до сих пор не по себе. Ушел тогда в депрессию, работал не поднимая головы, смотреть на девушек стало противно. А тут я случайно в Москве, и Фадей приглашает послушать группу, которую подбирают к свадьбе… Пришел, а там ты. Как обычно, веселая, на взводе, всегда готовая. Подмигнула мне и поманила.

- Что сделала?

Он изобразил какое-то волнообразное движение руками, которое только очень больное воображение могло принять за заманивание.

- Вера, Алексей, вы скоро? – Ваня явно заждался во дворе.

- Скоро! - теперь она похлопала себя по щекам. Оба выглядели взъерошенными как воробьи после драки и смотрели друг на друга настороженно, - И что дальше?

- А то ты не помнишь… Только я решил подойти, как ты отмахнулась и начала флиртовать с другим.

- Да?! Это я молодец.

- Я зол на тебя был страшно. Тосковал, и сам себя ненавидел. А тут ты, как будто снишься, на себя прежнюю не похожая, но я тебя любой узнаю. Начала строить глазки другому. Возбуждала его прямо на моих глазах. Показывала, что нет разницы, что я, что другой…

«Это ж до какой кондиции ревности надо дойти, - подумала Вера, - чтобы машущую руками под кайфом девушку принять за порочную соблазнительницу».

- Потом ты опять на меня посмотрела... И. Кхм. Вера. Мне неудобно тут все это рассказывать.

- Какие уж тут неудобства, милый Леша, раньше же было удобно?

Он хохотнул низким мужским смешком, покраснел, и она заметила, что его взгляд метнулся в откровенный кружевной вырез торжественного платья. Н-да, напутала что-то Ева с «не стоит» у Леши, сейчас его барометр весьма активно реагировал.

- Ты же хотела меня тогда, как и я тебя? - Алексей схватил ее за руку.

- Я конечно очень извиняюсь, - подбежал запыхавшийся Иван, - но дракону пора на выход, а его "тело" еще не в костюме.

- А я потом расскажу, но уж поверь, никого я не звала и не манила.

Он застыл и смотрел на нее неподвижно, пока Ваня дергал его за рукав, а она, развернувшись, уходила по коридору.

Вера шла обратно, слыша за спиной быструю скороговорку Ивана: «Да там ничего особенного, залетаешь в зал, рычишь…»

Значит все-таки Леша с ней танцевал, правильно она его опознала. И вместо того, чтобы ее расспросить, задать вопросы, которые тут же бы раскрыли ее невменяемость, он начал ревновать и тащить в подсобку. Дескать, если тебе все-равно с кем трахаться, пусть это буду я, милый и красивый.

Вот дурак. Отнесся к ней как к развратнице, к телу. Ревность совсем мозги снесла. Интересно, к нему кто-нибудь относился как к «телу»? Скорее всего нет, скорее всего девушки предпочитали рассматривать мужчину как «кошелек». Понятно, почему у него такая настороженность.

Как относиться к человеку, дураку и эгоисту, которого любила до боли и слез. Как относиться, если сама дура, столько всего накрутила, завралась в Калифорнии бесконечно, получила в Москве бумерангом. Не сложились отношения, построенные на любви и лжи.

Она прижалась лбом к холодному старому камню, и вдруг неожиданно для себя зарыдала, оплакивая ту искреннюю, глупенькую и счастливую Веру, которую оставила под жарким американским солнцем. Ей никогда уже не стать такой наивной, не влюбиться безоглядно в русого парня на берегу океана под светом заходящего солнца.