_____

Когда я рассказал Вилли эту историю, он не удивился, а полез в свой ящик для корреспонденции и вытащил оттуда работу Габриэллы Атуотер, корреспондента «Ит», постоянно проживающей в Калифорнии. Это была статья на две страницы о Рейчел Карпентер.

— Добро пожаловать в клуб двойников, — сказал он.

* * *

— Зак?

— Я.

— Ты не звонил мне несколько дней.

— И ты не звонила мне.

— Что случилось?

Я говорю Айви, что ничего особенного не произошло, и съезжаю на излюбленную тему — о работе. Потом спрашиваю, что у нее новенького, и уже готов уйти в себя, чтобы не слушать повествование о лучших друзьях друга ее подруги, как вдруг она тоже начинает стенать по поводу работы: эта полуминутная тирада — ничто по сравнению с моим обычным сорокаминутным «плачем Иеремии», но это что-то новенькое. Мне становится ясно, что ее статья про «Невро Евро-Ахинею» претерпела столько изменений на маршруте следования, что стала «абсолютно нечитабельной, совсем чужой» (ее слова).

— Они насовали в нее слова: «не удостоившийся похвалы», а еще «лже-» и «вундеркинд», — жалуется она. — Это не мой стиль! Я даже не совсем уверена в том, что они имеют в виду под этим своим «не удостоившимся похвалы». И что за черт этот Пек?

Я пытаюсь ее успокоить, говоря, что она сама, добившись публикации своего первого материала, хотя и отшлифованного «Ит», является в некотором роде «вундеркиндом».

— Так статью все-таки напечатают, верно? — уточняю я.

— Да, и подписана она будет моим именем, — отвечает Айви, но в ее голосе я совсем не слышу гордости.

Она замечает, что, поскольку некоторые статьи из «Ит» выкладываются на веб-сайте нашего журнала, миллионы людей во всем мире могут набрать в поисковой строке «не удостоившийся похвалы» или «лже-» и через несколько секунд наткнуться на ее имя.

Наконец я перехожу к основному:

— Может быть, ты хочешь прийти ко мне?

— Прямо сейчас?

— Да.

— Поздно вроде бы.

— Ну, бывало, ты приходила и позже.

Я чувствую, что она уже решила остаться дома, и замечаю, что накручиваю шнур телефонной трубки на палец.

— У меня нет настроения, я слишком расстроена.

Из-за Лесли?.. Это из-за нее она расстроена? Мне очень не хватает Айви, которая успокаивает меня одним своим присутствием. Внутри меня живут один хороший ангел и девяносто девять плохих, но в данный момент этот единственный говорит громким и убедительным голосом и легко может заставить подчиниться остальных.

— Из-за чего у тебя плохое настроение? — спрашиваю я.

Если она начнет говорить о бесчестном уходе с Лесли из «Пернети», то у меня уже подготовлены ответы на все вопросы. Но они не пригодились.

— Из-за работы, — отвечает она.

* * *

Несмотря на то что мы теперь можем разговаривать друг с другом напрямую, мы возобновили переписку по электронной почте. Для этого есть несколько причин: во-первых, дверь в кабинет Марка Ларкина обычно открыта и он может услышать нас (Вилли сказал, что он даже умеет читать наши мысли); во-вторых, мы привыкли так общаться на работе; и, в-третьих, это более конспиративный способ.

Я гляжу на его веселое, самодовольное лицо, может быть, именно такое выражение было у «Малыша Рута», когда он только что вернулся с круговой пробежки.

Он продолжает:

Но если он уйдет, с кем я останусь? С Олли и Лиз? Они мои друзья, к тому же перепихиваются по-быстрому, хотя никто, кроме меня, этого больше не знает, и они не знают, что знаю я. Айви? Мои «воздушные замки» о капитанском рае на поверку оказались хижиной из горелых бревен.

Еще до того, как отправляю ему ответ с пожеланием удачи, я понимаю, что его могут и не взять ни в одном из этих мест. Возможно, другие компании не так одержимы имиджем, как «Версаль», но внешний вид все равно кое-что значит. И еще, как они говорят: «Что ты в последнее время сделал для меня?» Два года назад резюме Вилли выглядело вполне достойно: вырезки его работ выглядели более чем впечатляющими, среди них были статьи не только для «Ит», но и для других журналов «Версаля», которые он предоставлял как независимый корреспондент. У него были даже четыре короткие заметки для раздела «Коротко о разном» в «Готхэм» — единственном заслуживающем внимания журнале «Версаля».

Но любой грамотный работник отдела по работе с персоналом, получающий зарплату не напрасно, посмотрит на даты и поймет, что в последнее время Листер сделал немного; он также отследит, что Вилли уже тридцать четыре года и что на должности помощника редактора он провел более четырех лет. Его посредственность прыгнет со страниц резюме прямо в глаза.

И какие рекомендации он сможет получить?

Марк Ларкин не даст ему уйти просто так… я думаю, ему приносит наслаждение иметь под собой Вилли, чтобы издеваться над ним. Бетси и Регина знают, что он — неплохой работник, поэтому тоже не захотят его отпустить. Те, кому он не нравится и кто желает его использовать только в качестве мальчика для битья, и те, кому он действительно нужен, заставят его болтаться где-то поблизости.

* * *

Обычно в каждом номере «Ит» есть несколько статей, от которых мне хочется пойти и повеситься на шнурке от ботинка за ближайшим углом.

Марк Ларкин готовит «гвоздь» номера для апрельского выпуска (или для мартовского?) — статью на девять страниц о готовящейся стать вдовой Миранде Беквит, двадцативосьмилетней жене девяностотрехлетнего ланолинового магната Флойда Р. Беквита. Это старая, как мир, история: в девушках она выступала в группе поддержки в маленьком городке в Техасе, затем стала стиптизершей в городке побольше, все в том же Техасе, потом, как ни удивительно, — ведь она совсем не умеет печатать на машинке, — личной помощницей Флойда Беквита и, как следствие, разрушительницей семейного очага. Теперь она его жена и единственная наследница, несмотря на тот факт, что от предыдущих браков у него имеются четыре сына и двенадцать внуков. К статье идут стандартные фотографии: два снимка «Дэнди-Мэнди» в неглиже на беговой дорожке с зернистыми изображениями мужских голов, повернутых в ее сторону, и снимки мрачных и обиженных детишек Беквита (всем им уже под шестьдесят). На постановочной фотографии Миранда с волосами, убранными в тугой пучок, стоит, как подобает почтенной женщине, возле кресла-коляски Флойда, стоимостью в тридцать тысяч долларов. На развороте, начинающем статью, помещено эпатажное фото, где Миранда наклоняется и целует мужа, сидящего в постели; видно, что их языки высунуты изо рта, а соски Миранды стоят торчком сквозь скромную белую блузку… это сделано нарочно, это провокационный маневр «Ит» и Донны Римз.