В итоге, ещё до того, как мы добрались до вершины перевала, во главе колонны успели побывать все.

Ветер усиливался. Тучи застилали обзор. Видимость становилась хуже и хуже. Одна из тучек накатила на горы и облепила их, словно навязчивый шарф. А когда мы добрались до верхней точки своего пути, на землю опустилась первая снежинка.

— Может, вернуться? — с сомнением спросил отец Фёдор. — Не прорвёмся же, если снег повалит!

— Нам бы вообще из гор выбраться… — хмуро буркнул Пилигрим, которого всё ещё периодически терзали тревожные предчувствия.

Впрочем, меня тоже. А ещё примерно треть нашего отряда. Такое бывает: будто в воздухе повисло облако угрозы и страха. И ты не понимаешь, что происходит, не знаешь, что вообще случится… Но очень стараешься найти место побезопаснее!

Иногда такое ощущение оказывается ложным. Но куда чаще, мне кажется, в этих вопросах интуиция людей не подводит. Я где-то читал, что рейсы на самолёты и поезда, которые заканчивались трагедией, обычно заполнялись меньше, чем обычные. Кто-то предчувствовал беду, кто-то просто опаздывал. Где-то даже мелькала цифра в пятнадцать процентов… Или это было в каком-то древнем фильме ужасов?

Впрочем, однажды я проверил это на собственной шкуре. Ехал как-то на учёбу и, заходя в метро, постоянно думал, не забыл ли чего. А если не забыл, то почему мне так нехорошо, как будто что-то гложет изнутри?..

Нет, конечно, я спешил в этот день на экзамен, так что нервы и без того на пределе были… А тут ещё непрошеные мысли в голове…

В общем, на пути к поезду я споткнулся о сумку какого-то мужика и упал. А пока поднимался, пока извинялся — уж больно скандальным оказался хозяин сумки… Поезд взял и уехал.

Вроде мелочь, но… Я как-то сразу успокоился, выдохнул и встал на платформе ждать следующий поезд. Благо в Москве они ходят часто и регулярно.

И даже несильно расстроился, когда следующий поезд пришёл, но так и не покинул перрон.

Расстроился я минут пять спустя. Когда узнал, почему мы с остальными пассажирами никуда не едем.

С тем поездом, на который я опоздал, случилась авария. Выгорело четыре вагона, в одном из которых должен был ехать я. В тех загоревшихся вагонах пострадали все, а трупов было больше трёх десятков. Кто знает, не попал ли бы я в их число?

Но ещё когда спускался в метро, я успел поймать это чувство тревоги… Оно ведь буквально разливалось вокруг. Я потом подумал, а не потому ли был скандальным хозяин сумки, так удачно подвернувшейся под ноги, что ему тоже было тревожно? А сколько людей в последний момент не стало входить в вагон?

Сразу после отъезда поезда на перроне осталось гораздо больше людей, чем обычно. Это я тоже отчётливо запомнил. Скажете, фантастика? Ну так я вообще колонист на другой планете, отправленный сюда кибернетической формой жизни… Уж мне ли сомневаться!

— Едем дальше, — решил я. — Попробуем проехать быстрее…

Конечно, это было легче сказать, чем сделать. Но мы постарались. И нам даже удалось слегка ускориться — за счёт более частой ротации ведущего фургона.

А потом повалил снег… Его было так много, что видимость упала метров до пятнадцати. Соответственно, и расстояние между фургонами увеличилось. Ведь багу тоже требуется место, чтобы затормозить. А нам приходилось то и дело выпрыгивать в глубокий снег, чтобы дать багам шанс вытянуть фургон из сугробов. А периодически мы и сами толкали транспорт, отплёвываясь от снега, летящего в лицо.

И всё же мы двигались! Небыстро, с большим трудом — но двигались! И рано или поздно должен был закончиться либо перевал, либо снег.

В этой круговерти, выбиваясь из сил, я как-то подзабыл о том, что на перевале обитают горные «пушистики».

А вот они о нас не забыли. И даже снегопад не помешал им напасть.

Где-то впереди испуганно взревел один из багов. Раздались хлопки выстрелов. Я потянулся к винтовке, но… Не успел.

Мелькнувшая белая туша обрушилась на наш фургон, опрокидывая его на бок. Я полетел на землю, а сверху на меня упали отец Фёдор и Пилигрим.

Крики, ругань, выстрелы, свист ветра… Всё это какофонией навалилось на меня спустя пару секунд. Ну то есть, когда я смог выбраться из снега и прочистить уши.

— Стреляй наверняка! Насмерть бей сук! — приказывал кто-то за пеленой снега.

А я увидел что-то белое, пушистое и большое — и тут же выстрелил. А потом вытащил револьвер и добавил из него. С той стороны, куда полетели пули, раздался обиженный и полный боли рёв. Я перезарядил винтовку и снова выстрелил в большую тень.

— Эй! Сюда не палите! — нервно выкрикнули со стороны тени.

А в следующий момент уже мне пришлось нырять в снег, спасаясь от пуль.

— Сюда тоже! Это фургон! — завопил я, прижимаясь к днищу транспорта, где обнаружил Мелкого и Славку.

С другой стороны в перевёрнутый фургон что-то с силой ударило, чуть не отбросив нас троих в сугроб.

А потом из пелены снега вынырнул «пушистик» с окровавленной пастью. Получил тройной выстрел в башку и свалился без звука в снег.

Откуда-то слева выскочил Пилигрим, пробежал мимо, окинув нас взглядом, и исчез в снежной круговерти. Постепенно выстрелы стали стихать. А мы с Мелким умудрились завалить ещё одного обитателя перевала, который буквально уползал прочь, истекая кровью.

Вернулись мрачный отец Фёдор и Пилигрим. Со стороны соседнего фургона вынырнула Кэт, заставив меня облегчённо выдохнуть. Во время боя меня сильно волновало, куда её откинуло, но отвлекаться на эти мысли я себе не разрешал.

— Одного бага задрали, сволочи. Двух подранили… — так сурово заявил священник, будто каждый из нас был в этом виноват.

— Ничего не поделаешь, — ответил я. — Цепляем на двух багов паровоз их трёх фургонов, и пусть идут в хвосте.

— Поднимаем фургон! — Грим обошёл наш транспорт и упёрся в него руками.

Совместными усилиями мы, покряхтев, вернули повозку в нормальное положение. Запряжённый