— О боже, только не Омеру! Он ведь положительный герой. Из хороших парней. Нам это не нужно. Подробности знаешь?

— Боюсь, не очень много. За этим стоят Нинь Чэнгун и его семья, но не как непосредственные участники.

— Думаю, они только спонсоры предполагаемой революции — в ожидании грядущих прав и привилегий, — кивнул Майк. — Обычная история. Когда новый правитель Убомо начнет делить пирог, они получат свой кусок. Кто им будет, знаешь?

— Боюсь, что нет, но ждать осталось недолго. Несколько месяцев.

— Надо предупредить Омеру. Премьер-министр пошлет батальон САС[14] для его охраны. Я знаю, она особенно хорошо относится к старику Омеру, да и Убомо, в конце концов, входит в Содружество Наций.

— Ты меня очень обяжешь, если присмотришь за Нинем Чэнгуном, пока занимаешься этим, Майк.

— Он уехал, Дэнни. Улетел. Я только сегодня утром говорил с коллегой из Хараре. Конечно, я помнил, что ты им интересуешься, поэтому стал расспрашивать. В пятницу вечером Нинь устроил прощальный прием в китайском посольстве и в субботу улетел.

— Черт побери! — воскликнул Дэниэл. — Это меняет все мои планы. Я собирался в Хараре.

— И зря, — вмешался Майкл. — Одно дело — скормить обычного законопослушного гражданина его домашнему леопарду, и совсем другое — нападать на послов. Это считается очень дурным тоном.

— Он больше не посол, — возразил Дэниэл. — Я мог бы последовать за ним на Тайвань.

— Опять зря, если позволишь сказать. Тайвань — домашняя территория Ниня. Судя по тому, что я слышал, его семья владеет едва ли не всем островом. Он кишит головорезами Ниня. Тебе во что бы то ни стало нужно изобразить ангела мщения. Выжди. Если то, что ты мне рассказал, верно, Нинь скоро вернется в Африку. Убомо отличная нейтральная территория, гораздо лучше Тайваня. Здесь я, по крайней мере, мог бы тебя поддержать. У нас есть посольство в Кахале; на самом деле есть даже вероятность, что… — Майкл помолчал. — Говорить об этом рановато, но поговаривают, будто свою следующую должность я получу в Кахале.

Дэниэл покачивал вино в стакане, словно наслаждаясь его рубиновым цветом. Наконец он вздохнул и кивнул.

— Ты, как всегда, прав. К тому же у меня совсем нет денег. Сомневаюсь, что смогу оплатить перелет на Тайвань.

— Никогда бы не поверил, старина. Мне казалось, ты купаешься в золотом песке. Всегда зеленел от зависти. Все эти миллионные ТВ-контракты.

— Все, что у меня было, я вложил в те видеокассеты, что ты отправил в Лондон. Но они ничего не стоят, пока я не смонтирую их и не озвучу.

— Вот что я сделаю прямо сейчас. Прежде чем уйти, расскажи мне все, что знаешь об этой паре: Нине и Четти Синге. Я займусь ими со своей стороны на случай…

— На случай, если со мной что-нибудь случится, — закончил за него Дэниэл.

— Я этого не говорил, старина. Забудь. Однако, похоже, на этот раз ты отыскал пару тяжеловесов.

— Я бы хотел оставить здесь, в Лусаке, свой «лендкрузер» и снаряжение, если это удобно. — Пожалуйста, дружище. Мой дом — твой дом. Мой гараж — твой гараж. Распоряжайся как дома.

Наутро Дэниэл вернулся в дом Харгривов.

Майкл был на работе, но Венди и ее прислуга помогли распаковать «лендкрузер». Снаряжение было грязным от пыли и шести месяцев жизни в буше. Вдвоем они все очистили и снова разместили в «лендкрузере». Все скоропортящееся выбросили, и Дэниэл составил список необходимых замен.

Потом он загнал «лендкрузер» в свободный гараж и поставил аккумулятор на зарядку, чтобы все было готово к новой экспедиции, когда бы она ни началась.

К обеду Майкл вернулся из посольства, и они с Дэниэлом на целый час закрылись у него в кабинете. А после втроем распили бутылку вина, сидя у бассейна под деревом морула.

— Я передал твое сообщение в Лондон, — сказал Дэниэлу Майкл. — Очевидно, Омеру в данный момент в Лондоне. Министерство иностранных дел организовало срочные переговоры с ним, но по всем отчетам ничего хорошего они не дали. Без указания на источники и с такими неопределенными сведениями, как твои, старик просто высмеял мысль о военном перевороте. «Мой народ любит меня, — сказал он, или что-то в этом роде. — Я отец своим людям». Он отказался от предложения премьер-министра оказать помощь.

Тем не менее Омеру досрочно возвращается в Убомо, так что, может быть, кое-что хорошее мы сделали.

— Вероятно, послали его прямо в пасть льва, — мрачно сказал Дэниэл, глядя, как Венди накладывает ему на тарелку салат из свежих овощей со своего огорода.

— Вероятно, — жизнерадостно согласился Майкл. — Бедный старик. Кстати, о пасти льва и тому подобном: у меня есть еще новости. Расспросил нашего человека в Лилонгве. Жизни твоего друга Четти Синга опасность не угрожает. Врач больницы описывает его состояние как «тяжелое, но стабильное», хотя пришлось ампутировать ему руку. Похоже, леопард основательно изжевал ее.

— Лучше бы он изжевал голову.

— Ну, хорошенького понемножку. Надо быть благодарным за малые чудеса. Во всяком случае, пока будешь в Лондоне, я остаюсь на связи. У тебя по-прежнему квартира в Челси, близ Слоун-сквер?

— Это не квартира, — сказала Венди. — Скорее логово злостного холостяка.

— Вздор, старушка, — посмеивался над ней Майкл. — Дэниэл монах, ни к чему такому и не прикасается, верно? Номер телефона у тебя прежний, 730 с чем-то? У меня где-то записано.

— Да, адрес прежний. И номер тот же.

— Позвоню, если что-нибудь узнаю.

— Что тебе привезти из Лондона, Венди, когда я вернусь?

— Все запасы «Фортнума»[15], — вздохнула она. — Нет, шучу. Только печенье в желтых банках. Я его во сне вижу. И еще мыло «Флорис» и духи «Фракас». Да, и еще белье «Джанет Реджер», то самое, что ты при возил в прошлый раз, и, коль уж мы заговорили об этом, настоящий английский чай «Эрл грей»…

— Полегче, старушка, — усмехнулся Майкл. — Парень ведь не верблюд, знаешь ли. Проси не больше тонны. Позже в тот же день они отвезли Дэниэла в аэропорт и посадили на рейс «Британских авиалиний». На следующий день в семь утра он приземлился в Хитроу.

В тот же вечер в квартире Дэниэла в Челси зазвонил телефон.

Никто не знал, что он в городе. Дэниэл поспорил с собой, стоит ли трудиться и отвечать, и сдался после десятого звонка. На такую настойчивость нельзя не обратить внимания.

— Дэнни, это действительно ты или твой проклятый автоответчик? Я отказываюсь говорить с роботом, это вопрос принципа.