— Полиция…

— Даже если доказать изнасилование, то какие сроки дают? Возможно, условкой бы отделался, или по УДО бы вышел, — кривится. — Я сделал то, что должен был. Своих я должен защищать — я и защитил. Жаль, конечно, что ты видела, но не делай вид, что ты не знала ничего про меня!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Дышу, пытаясь успокоиться. Пытаясь осознать сказанное им. Хочется закричать, что не имеет он право решать, кому жить, а кому умирать! Что он не Бог! Что закон есть — да, несовершенный, но можно ведь добиться справедливости!

Молчу. Лицемерно это прозвучит, ведь изнасилуй меня кто — устроило бы меня такое наказание для насильника, о которых я в газетах читала? Когда не наказание, а смех, плевок в лица пострадавшим? Нет.

Но не меняет это ничего.

— Я не знала, что ты на такое способен, — бормочу я, пытаясь сформулировать свою нехитрую мысль. — Я думала, что ты охраняешь бизнесменов, чтобы у них деньги не вымогали. Крышуешь, но не…

— Странно, что ты так думала. Прости, Марина, но ты навыдумывала чепухи, а я ведь и не скрывал ничего, — говорит Андрей, и легко целует меня в висок. Завязывает на мне пальто, выходит, и открывает передо мной дверь. — Тебе нужно отвлечься!

Неделя выдалась странной. Пугающей даже. Я не знала, что делать, и кого винить.

Андрея?

Себя?

Наверное, винить себя стоит. Мне ведь говорили — подруги, родители. Да и сам Андрей не скрывал ничего, просто не рассказывал деталей. А я… дура!

Вот только что мне делать теперь?

Раньше я иногда смотрела ток-шоу, на которые приглашали жен преступников, и думала: «Ну не дуры с такими жить?». Многие жены защищали своих мужей, говорили, что слишком строго на них закон отыгрывается. И вообще — не они плохие.

Жизнь такая.

И вот, я застыла в нерешительности — между Андреем, и своей душой. Взяла у Армена дополнительные смены, чтобы реже появляться дома, чтобы меньше времени с Андреем проводить, и думала. Не ушла пока — не решилась, но как быть рядом с человеком, который убивал, и не стыдится этого?

— Что мне делать? — спрашиваю Кристину и Марго.

Историю я им рассказала выдуманную. Язык не повернулся поведать про убийство, сказала, что просто видела, как Андрей серьезно закон нарушил. И что сажают за такое.

— Кажется, ты нас обманываешь, — говорит Кристина.

— Или недоговариваешь, — дополняет исхудавшая Марго.

— Марго, что с тобой? — только сейчас в полной мере осознала состояние подруги. Так занята была своими проблемами, что забросила их. Бросила.

— Ерунда, — отмахивается Марго. — Потом. А насчет Андрея ты сама должна решить, тут мы тебе не поможем.

— Если любишь — простишь… — начинает Кристина, но Марго перебивает.

— Не всегда. Некоторые поступки не получится простить и забыть, даже если очень хочется. Потому я и говорю: мы можем выслушать тебя, поддержать, но не проси советов от нас. В этом смысла нет — лишь запутаешься окончательно!

Вздыхаю тяжело. Правда ведь, самой нужно решать. Но так хочется, чтобы мне посоветовали, а лучше сказали, как именно поступить. Не решать ничего самой, а довериться кому-то более умному.

— Ладно, хватит обо мне! — говорю, и снова оглядываю подруг. — Марго, что с тобой происходит? Ты выглядишь… ну, ты…

— Краше в гроб кладут! — сердито договаривает за меня Кристина. — Мне вот тоже интересно, что происходит! Мы и не видимся почти, сидит одна, как сыч, затворницей стала. Рассказывай!

— Девочки, все в порядке, — улыбается Марго.

Врет, конечно.

Не в порядке.

— Ври больше! Ты заболела? Или… отец? — осторожно интересуюсь я.

— Все в порядке, просто стресс. Один раз скажу, и не допрашивайте: я уехать хочу! Марин, ты ведь мой номер дала полковнику Бартову, и он со мной связался, представляешь? И…

— Какому полковнику? — переспрашиваю.

— Анатолию Марковичу. Он полковник юстиции, в Следственном Комитете служит! Ты ведь мне написала, что мой номер дала, забыла? Так вот: мы встретились с ним вчера, сказал, что по юриспруденции меня погоняет. Я так волновалась… не спала, готовилась много, читала. Я ведь законы читала до этого, но больше экономикой приходилось заниматься. Но не зря я так усиленно все эти дни зубрила — полковник Бартов мне рекомендацию обещал на юрфак, и стажировку в СК! Потому и выгляжу так: не спала, не ела почти.

Я выдохнула. Не хватало нам еще какой-нибудь беды.

— А что он в городе так долго делает? — спрашиваю. — Совсем вылетела наша встреча у меня из головы, надо же.

— Я не интересовалась, что ему здесь нужно. Да и мало ли…

И правда.

Уйти? Остаться? Что мне решить, и как выбрать?

Выбирать не пришлось, впрочем, как я и хотела.

Просыпаюсь среди ночи от неясного чувства тревоги, словно что-то плохое вот-вот случится. Или уже случилось. На душе тошно — не кошки скребут, а львы раздирают на кусочки.

В постели я одна, Андрея нет.

Подскакиваю испуганно, хотя чего пугаться? Может, воды пошел попить?

Нет, на балконе. Курит. Стоит в футболке и домашних штанах, а там ведь холодно.

Беру мягкий, теплый плед, который из дома привезла. Несколько стипендий на него копила — до того он казался мне восхитительным, уютным и согревающим. Выхожу, накидываю его на плечи Андрея, укутываю. СОгреть хочу, обогреть.

Он молчит.

Не обращает на меня внимания.

— Андрей, что-то случилось? — спрашиваю тихо, кладу руку на его плечо.

Надеюсь, это просто хандра!

— Годовщина сегодня, — отвечает, и закуривает вторую сигарету. Или не вторую, а десятую уже.

Годовщина? Ох… его отец ведь в этот день умер.

Обнимаю мужчину за талию, прижимаюсь грудью к его спине. Провожу ладонью по его груди — там, где сердце. Не знаю, что еще сделать, но не хочу, чтобы ему плохо было!

Утыкаюсь лицом в его спину, вдыхаю родной запах…