— Не больно?

— Все в порядке, леди.

Она кивнула и так же обработала другой сосок.

— Это же не в первый раз, малыш?

— Не в первый, леди.

— Ты вытерпишь больше? — она показала ему цепочку и грузик.

— Да… леди.

Цепочка соединила колечки зажимов, грузик повис посередине.

— Малыш?

— Все хорошо, леди.

— Мне не нужно напоминать о стоп-слове?

— Нет, леди?

Она не умела быть жестокой. Жесткой — да. Но все же заботливой и ласковой, насколько это было возможно.

И все же…

— Нет, леди! — воскликнул Егор, когда увидел эрекционное кольцо. — Я же…

И осекся, заметив ее свирепый взгляд.

— Простите, леди…

— Стоп-слово?

— Нет, леди.

— Еще один звук против, и на задницу неделю не сядешь, — «ласково» пообещала Марина.

Он сглотнул, но больше не смел возражать. Кольцо плотно сжало член у основания. Марина с удовольствием осмотрела саба: от мысли, что это красивое тело в полной ее власти, сладко заныло внизу живота. Она взяла в руки флоггер.

Разогрев получился чудесным. Егор вздрагивал, поджимал ягодицы, выгибался в струну, пока она обрабатывала его тело. Ягодицы, бедра, спина, грудь. Досталось и члену — скорее щекочущие, чем обжигающие удары, но малыш так очаровательно пугался и сопел…

— Десять паддлом, десять тростью, десять плетью, — объявила Марина.

Она не просила считать и не приказывала переносить порку молча. Про себя она решила, что на этот раз не будет сдерживать руку до первой слезинки, а если Егор окажется стойким, то до плети. Ей хотелось, чтобы он заплакал, чтобы боль смешалась со слезами.

И это произошло, на седьмом ударе тростью. Она видела — он не хотел, сдерживался из последних сил. Не кричал, только шумно дышал после каждого удара и стонал сквозь зубы. И все же слезы покатились из-под крепко зажмуренных век. Марина прижалась животом к напряженному члену и поцеловала Егора в губы. Он удивленно распахнул глаза, но ответил на поцелуй.

— Потерпи еще немножко, малыш, — шепнула она и снова встала сбоку.

Еще три тростью, почти такие же болючие, как и предыдущие. А плеть лишь играючи погладила истерзанные ягодицы. Егор все равно задыхался от слез, принимая ласку, которой Марина его наградила. Она целовала его спину, спускаясь ниже и ниже, осторожно касаясь губами вспухших рубцов на ягодицах. Он так сладко вздрагивал, что у нее намокли трусики.

— Руки? Сильно затекли? — спросила она, готовясь к продолжению.

— Терпимо, леди.

Она осторожно сняла зажимы, дважды заставив его задыхаться от боли. Пощекотала пером член, и Егор выгнул спину, застонав. Подула на капельку жидкости на головке члена.

— Леди, умоляю…

— Рано умолять, малыш.

Она резким движением вытащила пробку, но лишь для того, чтобы поставить на ее место вибратор.

— А-а-ах… Леди-и-и…

— И все равно рано, — смеясь, ответила она.

Второй вибратор нежно коснулся мошонки, скользнул выше по стволу члена, поласкал головку. Вытаращенные глаза Егора, в которых плескались изумление и восхищение одновременно, стали для Марины лучшей наградой.

— О л-леди-и-и… — только и смог выдавить он, задыхаясь.

Она имела его сзади и спереди, да еще и с кольцом на члене.

— Продержишься три минуты, разрешу тебе полизать мои ножки, — мурлыкнула на ухо Марина. — Пять — поиграть с грудью. Семь — сделать мне куни.

— Жестокая леди… Ай!

Естественно, за дерзость саб тут же получил шлепок. Не по попе — по члену.

— Ты что-то сказал? — поинтересовалась Марина.

— Нет, леди. Да, леди. А-а-а…

Кроме ахов и стонов он больше ничего не мог произнести. Чего она и добивалась. Егор кончил через шесть минут, обессилено повиснув на цепях, но она решила не придираться — он сам не следил за временем.

К счастью, Егор быстро пришел в себя и смог стоять на ногах, когда Марина отстегивала наручи, иначе она его ни за что не удержала бы. Как будто он знал, что маленькой леди будет нелегко дотащить его до кровати.

— Отдохни, — велела она, уложив его на живот. — Я все сняла, осталось обработать рубцы.

Он не возражал и тихонько постанывал, когда она мазала ягодицы гелем. А потом как-то сразу провалился то ли в сон, то ли в дрему. Марина прилегла рядом, переводя дыхание. Только сейчас заметила, в каком она взъерошенном состоянии. Часто дышит, и сердце бьется, как сумасшедшее, и в трусиках мокро, как будто это ее только что довели до оргазма.

Ничего такого не было, но состояние умиротворения нахлынуло приятной и теплой волной. Что и говорить, она переживала, как Егор воспримет ее очередной эксперимент. Он запрещал пытать член — она нарушила запрет. Пусть это легкая пытка, но все же. Ей хотелось попробовать, а ему понравилось. И вибратор на кончике члена… М-м-м…

— Леди, я хочу получить свою награду.

Она вздрогнула и открыла глаза. Надо же, уже проснулся, стоит на коленях у ее ног, прямо на кровати. И смотрит нагло, и чуть ли не облизываясь, как кот на сметану.

— Можешь начать с правой ножки, — милостиво разрешила Марина.

Мягкие пальцы нежно коснулись бедра, погладили кожу и, подцепив резинку, потянули чулок вниз.

Кира повисла на шее у Ильи, едва он переступил порог квартиры. Прибежала из кухни, не вытерев мокрые руки и уронив по пути табурет. Илья приподнял ее, чтобы поцеловать, и удивился слезам, брызнувшим из глаз.

— Как ты, котенок? Все в порядке? — встревожено спросил он.

— Да. Да, в порядке, — поспешила заверить его Кира. — Прости, я просто соскучилась.

— Я тоже соскучился. М-м-м… Пахнет вкусно.

— Обед готов. Ты сначала в душ? Я тебе помогу?

— Я в душ, котенок. Если ты меня отпустишь, конечно, — пошутил Илья. — Но один.

— Илья… — Она отпрянула, сообразив, что вцепилась в него мертвой хваткой.

— Мы это уже обсуждали.

Он легонько щелкнул ее по носу, поцеловал в макушку и пошел в спальню. Кира осталась в прихожей, разочарованно провожая его взглядом. Они и раньше расставались, и даже дольше, чем на неделю, но она то училась, то работала. А сейчас у нее первые настоящие каникулы за несколько лет, и… и лучше бы их не было вовсе!

Вернувшись на кухню, Кира домыла посуду и плеснула на лицо ледяную воду. Неудивительно, что Илья от нее бегает — она превратилась в бездельницу и плаксу. И ленивую клушу! Хотела же встретить его в соблазнительном нижнем белье, в ошейнике — чтобы он ни секунды не сомневался, что она — его саба. А в итоге провозилась на кухне дольше, чем планировала. Отчего с самого утра так кружится голова?