Тень задумчивости легла на лицо монарха. Длилось это всего несколько мгновений, но их хватило, чтобы Фома пришел в недоумение. Прикидывается дурачком, что ли? Или и впрямь не понимает?

– Ах, вот в чем дело! Да ты просто наивен, парень. Прост, как… как феодал. Гумно владел информацией, полученной от меня. Я же по причинам, о которых ты и сам догадаешься, не собирался открывать ему истину. Тебе по-родственному открою: Конвейер заработал сам по себе, я к этому делу никакого отношения не имею. Если бы он заработал в феоде Гумно, боюсь, он сейчас был бы королем, а я наместником. Понятно? Ты что, всерьез решил, что я открыл способ форсировать работу одной из точек выброса? Опомнись. Никому это не под силу. Можно только скрывать правду, и то до поры до времени. Время это давно вышло, так что не думай, будто я делюсь с тобой секретной информацией… Ладно! – Король пристукнул рукой по резному подлокотнику. – Мне вот что интересно узнать: допустим, в твоем феоде одна из точек выброса превратилась в Конвейер. От двадцати до пятидесяти пяти человек в день. Твои действия?

Фома угрюмо промолчал.

– Ты, наверное, скажешь: отдать все внимание этой точке, забыв об остальных. Ликвидировать кадровый дефицит у себя в оазисе, это можно сделать в первый же день, а далее собирать народ гуртом и водить к соседям? Разок получится, да. А дальше сам сообрази, как скоро твои соседи пошлют тебя далеко и надолго. Человеколюбец, блин! Начиная с какого времени из каждых ста вновь прибывших у тебя начнут погибать сто? И ты, конечно, сделаешь от большого человеколюбия то же, что сделал Моисей: поводишь-поводишь народ по пустыне, а потом вооружишь его и обрушишься со всей силой на соседей. Чтобы подвинулись. Нет? Попытаешься отбить и ограбить оазисы, истребить чужих хуторян ради своих. Чужие ведь будут защищаться не на жизнь, а на смерть. И в лучшем случае ты добьешься того, что из ста у тебя погибнут не сто, а девяносто девять… Большой, однако, прогресс!

– А у тебя было иначе?

– Что было, то прошло, – отрезал король. – Сейчас у меня на первых порах выживает девяносто пять процентов вновь прибывших.

– Чтобы стать проводниками? – уколол Фома.

– Чепуху несешь. В проводники попадает не всякий, да ведь можно и выслужиться. Примерно восемьдесят процентов новичков живут год и более. О большем сроке говорить пока рано, статистики нет, но можно надеяться, что каждый второй проживет свой срок и мирно скончается от старости. Есть к тому предпосылки. Этот оазис, моя столица, так велик, потому что его таким сделали. Отвоевали у пустыни. Раньше тут было три оазиса с десятком человек нищего населения – теперь живет тысяча!

– Я видел другие оазисы…

– Удивил! А то я не знаю, как у меня на периферии люди живут! Дай срок, везде будет нормальная жизнь. Ловушки избегают воды, значит, с ними можно бороться. Копать арыки. Бурить скважины. Артезианской воды сколько угодно. Если правильно поставить дело, добиться можно многого. Естественно, только в рамках крупной корпорации, иначе не стоит и браться за дело. Никакой феодал не сможет даже подступиться к преобразованию Плоскости, кишка у него тонка и фирма слабосильна. Взять хоть тебя. Из кожи вон лезешь, чтобы поддержать статус-кво. Никакого потенциала развития, никакой перспективы…

– Одного не пойму, – перебил Фома, – почему ты не начал войну? Второй боеголовки испугался – вдруг рванула бы?

– И это тоже, – спокойно ответил король. – Это как раз то, чего мне совсем не надо. Но не главное. А главное вот что: мне войны не нужны. Конвейер понемногу успокаивается, это раз. Феодалы, кто с мозгами, присоединяются ко мне добровольно на выгодных условиях, это два…

– А их хуторяне мрут от голода.

– Не мрут, не выдумывай. Недоедают – это да. Кстати, ты сам виноват. Чтобы люди не голодали, страна должна расширяться. Не спорю, многим у меня приходится туго. Зато они живут и надеются на лучшее. Я вовсе не изувер. Живи сам и давай жить другим… по возможности. Как у тебя с больными? У меня есть медицина. Держу даже лепрозорий для прокаженных и всяких прочих неизлечимых заразных больных, да-да! Просто отдаленный оазис, где они могут прокормиться. Налогов с них не берут. А уж поберечь полезного человека просто сам бог велел. Не сомневайся, со временем перестанут голодать и менее полезные…

– А через двадцать лет все будут жить при коммунизме, – глумливо вставил Фома.

– Чего не обещаю, того не обещаю. Но сыты будут. Кстати, ты не мог бы заткнуться на время? Мешаешь. Третий фактор – недостаточная скорость связи, ограничивающая предельные размеры королевства. Над этим мы думаем. Наконец, четвертый фактор – у меня достаточно данных для анализа, и вот что он показал: твой феод со временем достанется мне без всякой войны. Ну, год, ну, от силы два… Проще подождать. Сам пришел – вот и хорошо. Ускорил дело.

Фома сглотнул. Да, его коронованный двойник – не Сагит Губайдуллин! Тот хотя бы укоризненно напомнил об убитых при облаве – этот даже не упомянул. Мелочь. Не тот масштаб.

Но каков апломб у Игоря-второго! Впрочем, тут его, наверное, зовут Игорем Первым…

– Что ты можешь знать о моем феоде?

– Чего там знать, – презрительно сказал король. – У тебя семнадцать оазисов, не считая того, что совпадает с дурилкой. Четырнадцать из них заселены, три пустуют. Ограниченный набор сельскохозяйственных культур, скота нет вовсе. Пять или шесть точек выброса. Гм, многовато. Как ты с ними управлялся?.. Ах да, у тебя же есть ученик. Твои соседи: Шредер, Бао Шэнжуй, Магнуссон. Ну и я, конечно. Что еще? Назвать тебе место, где ты иногда спишь и видишь полезные сны?

– Назови. – Фома сглотнул.

– Почти точно к северу от твоего оазиса. Могу примерно показать на карте. Почти у всех феодалов спальня более или менее посередине феода, но твоя немного смещена к востоку. Я мог бы принудить тебя к сдаче без большой стрельбы, просто захватив спальню, но зачем? Устранять тебя, упрямца, – и вовсе лишнее. Сам… освободишь место. В смысле, освободил бы. А уж с твоим преемником мы как-нибудь договорились бы.

– Уверен?

– Насчет преемника? Безусловно.

– Насчет меня.

– Тем более. Феодала, если он настоящий, губят не ловушки. У феодала со временем психику клинит. Лет пять, ну десять, у самых уникумов пятнадцать – и баста. Вот ты, к примеру, когда тебе надо выспать какую-нибудь ерунду, кусок мыла, к примеру, о чем раньше думал перед сном? О Мойдодыре? Да здравствует мыло душистое, да? Ребенком себя воображал? Вспоминал, как мама тебя в корыте купала? А лет через пять тебе уже снилось дерьмо какое-нибудь и как ты от него отмываешься. Теперь – по глазам вижу – виселицей во сне любуешься. И материализуется у тебя обмылок, а в придачу к нему веревка с петелькой. Нет?

– Психоаналитик какой! – процедил Фома.

– Ага, значит, угадал. Да тут большого ума не надо – угадать. Что я, феодалов не видел? Кто ради людей из кожи вон лезет, кто ради себя, любимого, а итог один: выработка ресурса и полная профнепригодность в перспективе. Вот так оно обстоит с феодалами.