В тот момент, когда инкассаторы приблизились к своему фургону и собирались открыть его боковую дверцу, Райнери выхватил из внутреннего кармана куртки пистолет «беретта» и открыл прицельный огонь по инкассаторам. Одна из пуль точно угодила одному перевозчику в затылок и он, как подкошенный, рухнул на землю, выпустив из рук оба мешка с деньгами. Его напарник отскочил в сторону и тоже должен был попасть под выстрелы Райнери, если бы не третий инкассатор – водитель, сидевший в кабине и уплетавший кукурузную лепешку. Услышав выстрелы, он схватил с передней панели короткоствольный автомат и, выскочив из кабины, стал поливать огнем налетчика. Райнери чудом успел пригнуться и спрятаться за прилавок. А вот торговке не повезло. Сразу несколько пуль прошили ее тучное тело и женщина, всплеснув руками, рухнула на тротуар.

– Залезай в фургон! – крикнул водитель своему напарнику.

Но тот, вместо того, чтобы последовать этой команде, бросился собирать мешки, выпавшие из рук его погибшего товарища. Эти секунды все и решили. Трое налетчиков, сидевших в двух автомобилях, выскочили из салонов и открыли шквальный огонь из автоматов Калашникова. Град пуль обрушился на инкассаторов и оба они, изрешеченные пулями, рухнули возле инкассаторского фургона, так и не успев спрятаться за его броней. И в это самое мгновение где-то невдалеке раздался вой полицейских сирен – это спешили на помощь инкассаторам карабинеры, находившиеся поблизости от места нападения. Услышав эти сигналы, Райнери обернулся к своим напарникам:

– Быстро забирайте деньги и уезжайте.

– А ты? – спросил один из мировцев.

– Я попытаюсь увести за собой карабинеров, – и Райнери забрался на водительское сиденье инкассаторского фургона.

Спустя полминуты площадь перед банком опустела – два автомобиля с налетчиками рванули в одну сторону, а фургон в противоположную. Именно последний и заметили карабинеры, когда подъезжали к банку. И тут же бросились в погоню за беглецом.

Райнери гнал по улицам Сантьяго, отчаянно сигналя автомобилям, которые ехали впереди него, чтобы те уступили ему дорогу. Он безоглядно нарушал все правила уличного движения, рискуя в любую минуту либо столкнуться с каким-нибудь автомобилем, либо сбить кого-то из прохожих, поскольку иной раз ему приходилось выезжать на тротуар и мчаться по нему, снося столики уличных кафе. Две полицейские машины висели у него на «хвосте», при этом один из карабинеров несколько раз высовывался из переднего окна и пытался выстрелами из пистолета попасть в колеса фургона. Но каждый раз Райнери выворачивал руль в сторону и не давал карабинеру хорошенько прицелиться. Так продолжалось несколько минут. Пока на одной из улиц Райнери не увидел впереди себя заслон, воздвигнутый карабинерами сразу из нескольких автомобилей. Поскольку сдаваться Райнери не собирался, он прибавил скорости и направил свой автомобиль в самую середину заслона. Спустя полминуты фургон протаранил полицейские автомобили, разметав их в разные стороны. Карабинеры, успевшие отбежать, открыли беспорядочную стрельбу по фургону, но его броня не позволила навредить беглецу. И погоня продолжилась.

Свернув в одну из боковых улочек, Райнери промчался по ней как вихрь, едва не сбив нескольких прохожих, переходивших улицу. Две полицейские машины по-прежнему преследовали фургон, а все тот же полицейский не оставлял попыток попасть из пистолета по колесам. Тогда Райнери пошел на отчаянный шаг. Он круто вывернул руль вправо и надавил на педаль тормоза. И тот автомобиль, где находился стрелок, со всей скорости врезался в зад фургона. От этого удара карабинер выронил пистолет, а сам вылетел из машины на тротуар. А мировец надавил на педаль газа и продолжил свое бегство, теперь уже от одного полицейского автомобиля.

Тем временем в тот квартал, где происходила погоня, стягивались дополнительные силы не только полиции, но и армии. И Райнери прекрасно понимал, что долго служить ему спасением фургон не сможет. И когда впереди он различил контуры двух армейских танков, которые продолжали патрулировать улицы Сантьяго еще со времен переворота, он понял – дальше пути нет. Поэтому, разогнав фургон, он направил его на один из танков, а сам выскочил из кабины и кубарем покатился по тротуару. Не ожидавшие от него такого кульбита, карабинеры из автомобиля-преследователя проскочили чуть вперед. А когда остановились и выбрались наружу, беглец открыл по ним огонь из своей «беретты». Один карабинер тут же упал, сраженный выстрелом в грудь, а второй был ранен в ногу. Однако к ним на помощь уже бежали их коллеги, стоявшие в заслоне возле танков. Увидев это, Райнери бросился бежать со всех ног, свернув в первый же переулок. Он бежал с такой скоростью, что даже сам поражался – никогда раньше он так не бегал. Он выскочил на соседнюю улицу и едва не угодил под колеса такси, которое на удачу было свободным. Спрятав пистолет в карман, Райнери заскочил в салон и захлопнул дверцу.

– Вы что с ума сошли, бросаетесь прямо под колеса? – спросил водитель, повернувшись к пассажиру вполоборота.

– Извини, приятель, – тяжело дыша, ответил Райнери. – Пожалуйста, поезжай на Бельависта.

Таксист завел мотор и автомобиль тронулся с места.

7 октября 1973 года, воскресенье, Москва, Петровка, 38, МУР и Кавказский бульвар, 55-е отделение милиции

Оленюк приехал в Москву поездом в начале первого дня. На Киевском вокзале взял такси и домчался до Петровки, 38, где располагался МУР. Поднялся в «убойный» отдел, где застал в нужном ему кабинете его хозяина – инспектора Алексея Игнатова, с которым был знаком около трех лет: с тех пор, как они вместе отдыхали в санатории МВД в Белоруссии. С тех дней они виделись всего лишь несколько раз: Игнатов однажды приезжал по служебным делам в Киев, а Оленюк бывал в Москве трижды. И каждый приезд они предпочитали останавливаться не в гостиницах, а на квартирах друг у друга, благо оба были людьми холостыми. Правда, если Оленюк жил один (его родители обитали у себя на родине – в Черновицкой области), то Игнатов жил на Цветном бульваре вдвоем с матерью – женщиной интеллигентной, работавшей в телецентре в Останкино.

– Вижу по твоему озабоченному лицу, что дело у тебя серьезное, – пожимая приятелю руку, констатировал Игнатов.

Оленюк скинул с плеча спортивную сумку и, усевшись на стул, рассказал коллеге о том, что за дело привело его в Москву. Игнатов слушал его внимательно, стоя у раскрытой форточки с сигаретой в руке и фотороботом «боксера» в другой.

– Значит, у вас там в Киеве завелся подпольный тотализатор? – спросил Игнатов, когда Оленюк закончил свой рассказ.

– Он и у вас может быть, – ответил Оленюк.

– С чего это ты взял?

– Боксер-то ваш, местный. И в Киев он, видимо, выезжал по вызову. Вот и выходит, что связи киевских тотошников простираются до Москвы, если не дальше.

– Хочешь сказать, что это одна шайка-лейка?

– Вот именно. Судя по всему, это всесоюзная структура, учитывая, что в футбол у нас в высшей лиге играют семь республик: РСФСР, Украина, Белоруссия, Узбекистан, Казахстан, Грузия и Армения. И везде могут играть в тотализатор.