Тереза Гвиччиоли стала последней и самой сильной любовью Байрона, хотя перед своей безвременной кончиной он к ней уже охладел и чувства его притупились. При этом с самого начала их отношений он не хранил ей верность. Циничный и неугомонный Байрон встретил восемнадцатилетнюю Терезу Гамба Гизелли через год после того, как она вышла замуж за весьма состоятельного шестидесятилетнего графа Алессандро Гвиччиоли.

Тереза отличалась необычайной красотой: широкие бедра, узкая талия и полная грудь, которая приводила Байрона в восторг. Ее пышные светлые волосы ниспадали до плеч крупными локонами. У нее были огромные глаза, изящно изогнутые брови, тонкий орлиный нос, на красиво очерченных полных губах ее часто играла улыбка. Лишь пропорции частей ее тела имели некоторую неправильность: из-за коротковатых ног складывалось впечатление, что туловище Терезы излишне массивно.

Общение с аристократкой Терезой доставляло Байрону удовольствие. Она получила образование в монастыре, ее брак устроил отец. Она много читала, была (по оценке Байрона) «в меру умна» и любила литературу. К тому же ее можно было назвать безнадежным романтиком, воспитанным на традициях обольщения и интриги. После года жизни в браке без любви и добросовестного исполнения супружеских обязанностей — то, что происходило в спальне, Терезу вполне удовлетворяло — она увлеклась Байроном столь же самозабвенно, как и он ею. Она называла их взаимное влечение «таинственным», бередящим душу и чарующе волнующим.

Тереза сдалась легко, после одной-единственной встречи наедине, во время которой расцвела их любовь — они так описывали зарождение чувственного влечения друг к другу. На следующий день они уже стали близки. В сексуальном отношении они прекрасно подходили друг другу, поскольку Тереза была так же раскованна, как и Байрон. Любовь обретала форму чувственной страсти, которой Байрон был подвержен в той же степени, что и Тереза. Почти. Если бы он узнал, что она способна на фальшь или обман, говорил он друзьям, у него достало бы самолюбия, чтобы прекратить с ней всякие отношения.

Любовники встречались и познавали тела друг друга в течение четырех дней. Но Байрон никак не мог ограничиться только одной женщиной. Он продолжал ухаживать за другой восемнадцатилетней аристократкой так усердно, что почти сразу же после признания Терезе в вечной любви бросался к Большому каналу и приезжал к другой своей даме, по дороге промокнув в гондоле до нитки. Тереза пребывала в блаженном неведении относительно внеурочных свиданий любовника; слишком наивная, чтобы переживать по поводу эпизодичных приступов сплина у поэта, она оставалась совершенно счастливой.

Байрон продолжал любить Терезу, но его все больше волновала ее бестактность, несдержанность и самонадеянность, подкрепленная тем, что ей удалось заполучить в любовники знаменитого английского поэта — «моего Байрона», как она его называла. И хоть он не терпел неловких ситуаций в обществе и от истерик в стиле Каролины Пэм у него кровь стыла в жилах, Байрон тоже при каждом удобном случае всем рассказывал о своей новой любви.

У любовников были сообщники: служанка Терезы Фанни Сильвестрини и священник, передававший страстные письма, которые они часто посылали друг другу. Как всегда, для Байрона такие послания составляли важнейшую часть отношений, хотя письма ему приходилось писать по-итальянски. С самого начала романа он скептически относился к неизменности их любви, предупреждая Терезу: «Чувствами нельзя управлять, но они составляют самое прекрасное и хрупкое достояние нашей жизни»{135}. Тем не менее он заверял ее в своей преданности и клялся, что теперь даже не взглянет ни на какую другую женщину.

Тем не менее он продолжал встречаться с другой молоденькой венецианкой, одновременно умоляя свою сводную сестру Августу вновь подарить ему любовь. Тереза об этом даже не подозревала. У нее возникли собственные проблемы. Она была на четвертом месяце беременности, и это был уже второй ребенок, которого она вынашивала. Кодом ранее она произвела на свет мальчика-наследника, но он умер. Через десять дней сумасшедшей любви с Байроном, настолько страстной, что это могло повредить ее здоровью, она должна была последовать за мужем в Равенну.

В Равенне у Терезы начала развиваться затяжная болезнь, которую она приняла за чахотку, но на самом деле ее организм испытывал последствия выкидыша. В пламенных письмах Байрон бранил любовницу за расставание и молил сохранить их любовь. Вместе с тем он предупреждал Терезу о том, что, по крайней мере, в Англии его любовь оказывалась роковой для тех, кого он любил. С другой стороны, в письме к другу он язвительно написал: «Не я был отцом плода, был им граф или нет — понятия не имею; хотя он бы, наверное, мог»{136}.

Тереза тем временем жаловалась ему на то, что завистницы распускают о ней грязные слухи. Байрон был обеспокоен и как-то, поддавшись настроению, поехал в Равенну. Но Тереза держала его на расстоянии, и от этого тревога его нарастала. Потом она ненадолго с ним увиделась. После этого он предложил ей бежать вдвоем — словно вспомнил безумства, сопровождавшие его отношения с Каролиной Пэм. Но Тереза отказалась, поскольку знала то, что Байрону еще только предстояло узнать, а именно: в Италии замужняя женщина могла иметь cavaliere servente[29]— вечно преданного и верного ей кавалера, который следовал за ней всегда, когда она того желала. Терезе не надо было никуда бежать. Она могла иметь мужа, Гвиччиоли, илюбовника, Байрона, одновременно.

Институт верных рыцарей был неразрывно связан с браком. Брак продолжал оставаться предметом договоренности родителей, и неудовлетворенные мужья просто заводили себе любовницу. Знали об этом их жены или нет, были ли они против — это мало кого интересовало. Важным считалось лишь то, чего хотел и в чем нуждался муж.

Но жены в этих запланированных родителями браках тоже имели свои желания и потребности, и их проблемы был призван решить необычный институт «:верных рыцарей» с детально разработанными правилами поведения и знаками отличия. Cavaliere servente обычно появлялся после того, как женщина производила на свет наследника мужу и — желательно — еще одного или двух детей. После этого она была вольна весело проводить время с amico — «другом», который появлялся на сцене вроде бы в роли целомудренного почитателя, понимая, что эту роль при женщине ему придется играть вечно. Муж «подруги» его принимал, а на деле нередко и выбирал. Предпочтение мужья отдавали священникам благодаря их обету безбрачия, даже если те его нарушали, не вступая в брак.

Amico имел много обязанностей, в частности ему надлежало хранить верность даме сердца, он никогда не мог жениться и покидать Италию. В отношении ее мужа ему следовало проявлять самые сердечные чувства и всячески выказывать уважение, как будто они были близкими друзьями.

Вместе с тем система «верных рыцарей» в определенном смысле охраняла интересы мужей: если муж умирал, его веселая вдова никогда не могла выйти замуж за своего «друга». Иначе говоря, убийство или подозрительный несчастный случай не могли изменить статус amico, что, видимо, должно было утешать многих ненавидимых (и ненавидящих) мужей. Объяснение этого состояло в том, что отношения «друга» с его избранницей носили исключительно платонический характер, их любовь была чистой и целомудренной. Брак подразумевал сексуальные отношения, невообразимые (по крайней мере, так принято было считать) между ат/со и его замужней дамой сердца. Очевидно, что этого не происходило, а потому не должно было и не могло случиться просто из-за смерти мужа.