разгорающаяся ссора Ричарда с архиепископом Руанским из-за Андели, острова на Сене, которым владела архиепархия Руана: их противостояние грозило перерасти в глубокий кризис в отношениях короля с церковью.

Андели позволял архиепископу собирать пошлины с проходящих по реке судов. Но расположение острова имело огромное стратегическое значение, и Ричард хотел построить на нем замок. В обмен на Андели он предложил несколько поместий и процветающий портовый город Дьепп, а когда архиепископ Готье продолжил упираться, король просто захватил остров и начал строительство, приведя прелата в бешенство.

Беренгария полагала, что бросать вызов церкви означало бросить вызов Богу, и попыталась убедить в этом мужа во время одного из его редких и кратких визитов. Джоанна невольно стала свидетелем. Ричард был настроен уступить Беренгарии, когда она выговаривала ему за кровопролитие в страстную пятницу, но тут же вскипел, как только жена коснулась темы Андели и разногласий с архиепископом. Они продолжили спор наедине, но холодок между супругами при расставании подсказал Джоанне, что противоречия они не разрешили.

Игра закончилась, потому как было слишком жарко даже для юношеского задора. Теперь Фернандо раскачивал Анну на качелях, и та заливалась смехом, взлетая все выше и выше. Джоанна почти ждала, что подобное поведение оскорбит испанскую сдержанность Беренгарии, но та продолжала со счастливой улыбкой наблюдать, не замечая мелкого нарушения приличий.

– Фернандо говорит, что с ним хорошо обращались при дворе императора, – сказала она Джоанне. – Мне даже кажется, что время в Германии он проводил весело.

Джоанна подумала, что это вполне возможно. Фернандо был молод, красив, обаятелен и, надо полагать, редко спал в одиночестве. Беренгария продолжала говорить о том, что брата удивила новость о женитьбе Санчо. Джоанна и сама подивилась недавнему браку короля Наварры с пятнадцатилетней дочерью Раймунда де Сен-Жиля, поскольку Тулузу и Наварру разделяла долгая вражда. Она собиралась подразнить Беренгарию по поводу приобретения нового родственника в лице Раймунда, когда краем глаза уловила движение и, повернувшись, увидела на дорожке своего валлийского кузена. Мариам с ним не было, и выражение лица Моргана говорило о том, что их встреча прошла не слишком удачно. Джоанна приглашающе кивнула, он поколебался, но затем присоединился к ним, галантно поцеловал ей руку, поклонился Беренгарии и улыбнулся даме Беатрисе. Манеры Моргана оставались безупречными при любых обстоятельствах.

– Ты не смог переубедить Мариам? – сочувственно спросила Джоанна, и он горестно покачал головой.

– Она такая упрямая! – воскликнул он.

А затем пробормотал на валлийском нечто, напоминающее ругательство.

– Я исчерпал все доводы, – признался он. – Она отказывается слушать голос разума. Твое мнение для нее весомо, миледи. Не можешь ли ты заставить ее понять, что отказ не имеет смысла?

– Ох, Морган… Я на твоей стороне, но не люблю лезть не в свое… – Джоанну прервал смех дамы Беатрисы. Беренгария улыбалась, а Морган благородно, но безуспешно пытался сохранить невозмутимое выражение лица.

Джоанна и сама не смогла не улыбнуться.

– Ну ладно, может, иногда и лезу, – призналась она. – Но, Морган, если быть честной, я уже пыталась убедить Мариам принять твое предложение, и безуспешно.

У Моргана опустились руки, ведь Джоанна была его последней надеждой.

– Я уезжаю завтра, – сказал он, в очередной раз поблагодарив дам за гостеприимство. Он отчасти ожидал, что его попросят остаться подольше, но женщины только понимающе кивнули.

– Полагаю, тебе следует вернуться к осаде Омаля, – к его удивлению сказала Джоанна.

– Ты слышала об осаде?

Она кивнула.

– Только то, что французский король прибыл к замку с армией. Полагаю, что Ричард ринется на помощь и Филипп как всегда убежит, будто кролик, преследуемый собаками.

Морган помолчал мгновение, размышляя, что можно им сказать. Наконец решил поведать все как есть – лучше им знать о том, какой тонкой будет тема Омаля в обозримом будущем при общении с Ричардом.

– Вообще-то король уже пытался снять осаду и не справился, – сказал он и едва не улыбнулся, увидев, как дам удивило и ошеломило это известие. И он не мог их винить, так как и сам не помнил, когда Ричард терпел неудачу на войне.

– Подойдя к Омалю, мы увидели, что французы превосходят нас числом и их лагерь хорошо укреплен. Первым побуждением короля было повернуть назад. Но гордость требовала сделать все возможное для окруженного гарнизона, так что он повел войска в атаку, которую французы без труда отбили.

Женщины молчали, переваривая потрясающий поворот событий.

– Наверное, ему трудно было смириться с этим, – наконец произнесла Беренгария, и Моргану показалось, что это эпических размеров преуменьшение.

– Так и есть, миледи. Он намеревается атаковать еще раз, как соберет больше войск. Ожидая подкреплений, он отправился снимать осаду с замка Гайон, которую вел Кадок – капитан наемников Филиппа.

Тут молодой рыцарь заметил, как в дальнем конце сада появилась Мариам, и нахмурился, подумав, что лучше уехать поскорее. Зачем страдать из-за женщины, которой он не нужен?

При виде Моргана Мариам остановилась, и Джоанна попыталась развеять внезапное напряжение, ухватившись за первую попавшуюся тему – недавнюю женитьбу короля Франции на дочери немецкого герцога, Агнессе Меранской. Поскольку папа решительно отказался признавать развод, добытый Филиппом у епископа Бове и прочих сговорчивых французских прелатов, этот новый брак вызвал почти такой же скандал, как и развод с Ингеборгой.

Фернандо и Анна подошли как раз вовремя, чтобы услышать ремарку Джоанны и последовавшее оживленное обсуждение Филиппа, Ингеборги и Агнессы, которую признал королевой только французский двор. Никто не понимал, почему родственники Агнессы согласились на такой союз, зная, что весь христианский мир будет считать ее наложницей Филиппа.

Фернандо сально пошутил о брачной ночи Филиппа и Агнессы и удостоился за это укоризненного взора старшей сестры. Тут подошел слуга и что-то прошептал Джоанне на ухо.

– О, Господи! – удивленно выпалила она. – Только что приехал Меркадье!

Беренгария нахмурилась. Она разделяла взгляды тех, кто считал рутье убийцами низкого происхождения. Ее чрезвычайно беспокоило, что муж допустил такого человека, как Меркадье, в свой ближний круг, так облагодетельствовал наемника. Теперь тот был лордом Бенака – Ричард пожаловал ему земли одного владетеля из Перегора, не оставившего наследника, – и даже женился на дочери сеньора де Леспарра. Но для большей части их мира он навсегда останется покрытым шрамами грубым чужаком, дьявольским отродьем.