глушители сняли. Но об этом мы потом поговорим. Смотрите, какой сейчас интересный момент приключится, — потёр Алябьев руки, и опрокинул махонькую стопочку, жестом предложив желающим присоединяться.

— И что будет? — нещадно дымя, откликнулся на его предложение один из "географов", подплывая к столу в клубах дыма.

— То же самое, что вы нам устраиваете — дымовая завеса, — не сдержался я, уже не зная уже куда деваться от табачного смрада. Он мне уже весь салон прокурил и даже вентиляция с его табачищем не справляется.

— Так что вы молчали-то?! — всплеснул руками "географ", — Я человек военный. Если надо — сутки могу не курить, а когда сердце начинает прихватывать, так и вовсе неделю.

Вскоре всё поменялось местами. Если у нас в салоне дым начал сходить на нет, то на позициях противника наблюдалось прямо обратное явление.

— Дымовые снаряды? — удивился "географ " с подзорной трубой, начав рассматривать результаты довольно ленивой стрельбы нашей артиллерии, — Я никогда их не использовал. Очень капризная штука. Дунул ветерок, и нет дымовой завесы.

— Приземный ветер у нас меньше метра в секунду, — подал голос генерал Каргальский, — А дымовых снарядов во Владивостокском Адмиралтействе скопилось неприлично много. Отчего-то не пользуются они популярностью среди нашего брата. Даже для меня их сегодняшнее применение — весьма достойный урок.

— И что сейчас противник видит? — пряча в кожаный чехол давно остывшую трубку, поинтересовался ранее нещадно чадящий "географ"?

— Не больше того, чем мы это ему позволяем, — Алябьев очень правильно и рационально сформулировал свой ответ, наблюдая в мощный морской бинокль за качеством дымовой завесы.

Я был занят тем же самым. Хоть нас и уверяли, что списанным по сроку годности дымовым снарядам ничего не сделается, но сомнения всё же были. О результатах мне трудно судить, но оборонительные линии японцев сейчас покрыты достаточно плотным облаком дыма километра на три, как минимум. В начинающихся сумерках им там наверное сейчас очень грустно.

— Продолжение первого акта. Долгожданное огненное шоу, — прислушался Алябьев к переговорам по рациям, которых у нас на дирижабле две, и каждая сейчас работает на своей волне.

Следующие десять секунд этого боя когда-нибудь войдут в историю. Одновременные залпы моих шести установок, выпустивших за десять секунд сорок восемьт ракет. Серьёзных. Двести двадцать миллиметров, и больше центнера взрывчатки, а то и вовсе кассета — это не повод для шутки. И к ним присоединились установки Каргальского.

Вот не быть мне оракулом, но генерал специально так всё устроил, чтобы сравнить на практике свой и мой калибр ракет и результаты их применения. А я и не против. Мне самому интересно понять, что и для чего лучше использовать.

Не стану врать. Я использовал своё преимущество. В каждой последней ракете этого залпа на моих установках заложен не простой кассетный заряд. Из восьми отстреливаемых сегментов — две штуки, те самые техномагические "сотки". Оттого завершающий аккорд работы систем залпового огня прозвучал на редкость убедительно. Отдельно хочу заметить, что я не завидую тем магам, которые сегодня проверяют на себе работу техномагических артефактов. Натурных испытаний с ними пока никто не проводил, но моментальный выброс Силы, пусть пока и не в ошеломляющем количестве — это очень серьёзная заявка. Я целое расследование собираюсь провести, так мне хочется опросить всех магов, попавших в зону поражения последних ракет.

— Я правильно понял, что после первого артналёта вы изобразили атаку, чтобы вытянуть противника в окопы, которые накрыли затем ракетами? — помотал головой обладатель подзорной трубы, которая стала сейчас бесполезна.

Стемнело. Кроме того, на позициях противника ничего не разглядеть из-за дыма и пыли. Японские оборонительные линии разбиты в самом их центре — напротив Сайтамы. Трудно сказать, остался кто-нибудь живой в окопах и блиндажах километра на два в каждую сторону от центра нашего огневого налёта.

— Будете атаковать? Разумно. Там сейчас вряд ли кто сможет оказать сопротивление, — махнул "географ" подзорной трубой, как указкой, обозначив перспективное направление.

— Мы собираемся воевать по другим принципам. Рекомендую подготовить кислородные маски и по команде включить подачу кислорода.

Убедившись, что "географы" справятся с кислородными масками, я отдал пилоту команду на набор высоты до четырёх тысяч метров.

Пока мы поднимались и занимали нужную мне позицию, солнце ушло в закат, а там и вовсе пропало. Даже мы, поднявшись на высоту, видим самый его краешек, который через минуту-другую исчезнет.

Закат сегодня удался. Кроваво-красный, как раз под стать моему настроению.

Я хоть держал мужественное и бесстрастное лицо, но потеря двух штурмовиков, со знакомыми людьми в их экипажах, меня всерьёз нахлобучила. Обидно погибнуть под самый конец войны.

Проклятые японцы! Очень трудный, неудобный и упорный противник. И у них есть одна черта, которая меня пока что бесит, но тем не менее, не обратить на неё внимание я не могу — у японцев в крови чувство иерархии. Она у них выстроена иначе, чем у русских и сёгунат мне это недавно доказал, обидно щёлкнув по носу несостоявшимся ультиматумом. Как бы ни был согласен или не согласен японец с приказом начальника — он всё равно сначала его выполнит, и лишь потом позволит себе право на собственное мнение.

После набора высоты, я огляделся, надев свои дорогущие очки.

И не зря!

Слева, со стороны Касукабе, в нашу сторону очень быстро шло с десяток теней, держа курс на штабной дирижабль, который сейчас расположился под нами на высоте в тысячу метров.

— Алябьев, тревога! Птицу — два атакуют слева японцы в МБК! Примерно с десяток. Вызывай гвардейцев, а Птице — два командуй экстренный подъём! Пусть скидывают аварийный балласт! — проорал я сквозь маску, попутно соображая, чем бы мне достать быстролетящие цели.

Как назло, умные мысли в голову не приходили. Японцы летят метрах в четырёхстах над землёй, и слишком близко к нашим позициям. Одиночными заклинаниями мне по ним не попасть, а те, что у меня по площади работают, могут наши войска накрыть.

— Алябьев! Команда пилотам — вспышка!

Размышлять дальше было некогда, и я послал то, что первым на ум пришло — целую цепочку оглушающих и ослепляющих заклинаний, выкладывая их со всё возрастающим упреждением по предполагаемому курсу подлетающего японского клина. Надеюсь, хоть чем-то, но зацеплю я вражью стаю.

Через секунду — другую под нами засверкали и забабахали долетевшие заклинания, и я вперился в темноту, пытаясь хоть что-то разглядеть и понять ситуацию.

Одно могу сказать точно — штабной дирижабль, он же Птица — два, всё ещё в воздухе, и сейчас он демонстрирует отличные навыки выживания. Наверх они рванули максимально быстро, и даже умудряются огрызаться