27 февраля 1988 года. Митинг. С грузовиков бесплатно раздают алкоголь. Затем манифестация незаметно перерастает в насилие. Начинаются погромы квартир. Убийства, изнасилования, избиения, грабежи. Вместо пресечения этого государственные, партийные и правоохранительные органы города и Азербайджанской ССР ничего не делают:

28 февраля число погромщиков, воодушевленных безнаказанностью, выросло еще больше. Многие из них уже были вооружены металлическими прутьями, топорами, молотками, другими подручными средствами. «Погромщики, разбившись на группы по несколько десятков человек, врывались в армянские квартиры, намеченные заранее. Людей убивали в их же домах, но чаще выводили на улицы или во двор для публичного глумления над ними. Редко кому пришлось погибнуть сразу от удара топора или ножа. Большинство ждали мучительные издевательства. Избивали до потери сознания, обливали бензином и сжигали заживо. Нередки были случаи группового изнасилования женщин и девушек, часто насилие происходило на глазах близких, после чего их убивали. Не жалели ни стариков, ни детей».[218]

Лишь к вечеру 29 февраля в Сумгаит был переброшен самолетами полк внутренних войск МВД СССР и прибыли курсанты Бакинского общевойскового училища. У солдат и курсантов не было ни боеприпасов, ни приказа на применение оружия, поэтому бесчинства продолжались. Войска не предпринимали усилий по прекращению погромов, ограничиваясь в меру своих возможностей и совести задержанием наиболее активных погромщиков, помощью пострадавшим, их эвакуацией и оцеплением некоторых районов. 18 июля 1988 года на заседании Президиума Верховного совета СССР М.С. Горбачев, пытаясь снять с себя ответственность за сумгаитскую трагедию, заявил, что ее не было бы, если бы войска не опоздали на три часа, что было полнейшей ложью.[219]

Реакцией страны на случившееся стал шок. Происходило нечто невероятное для советских людей: в советском городе жителей убивали, насиловали и увечили только за то, что они были определенной национальности, при полном попустительстве правоохранительных органов и местных властей! И все это происходило в стране, где подобных событий фактически не было за всю 70-летнюю историю существования государства.[220]

Далее ситуация развивалась по нарастающей. На смену разговорам о «социализме с человеческим лицом» пришли разговоры об отделении от СССР и создание так называемых «народных фронтов», которые моментально превратились в ярые националистические организации. Центральная горбачевская власть не предотвратила ни их создание, ни их деятельность, хотя имела для этого все инструменты и была обязана так поступить. И вскоре Советская армия была вынуждена едва ли не с боями входить в столицу одной из советских республик. В ночь на 20 января 1990 года происходит ввод войск в Баку, который привел к многочисленным жертвам.[221]Вот фрагменты интервью Вагифа Гусейнова, который в тот момент занимал пост председателя КГБ Азербайджана:

— Беспорядки в Баку тщательно готовились Народным фронтом. В новогоднюю ночь толпой была разрушена госграница с Ираном. А 11 января в Баку начались погромы. Всего по городу ходило около 40 групп (от 50 до 300 человек), занимающихся погромами. Царила полная анархия. Милиция ничего не могла сделать. 59 человек (из них 42 армянина) было тогда убито, около 300 ранено.

В. Г.: О предстоящем вводе войск центр нам не сообщил. Но КГБ располагал службой, контролировавшей радиоэфир. И 19 января мы заметили большую активность на используемых военными частотах. Стало понятно, что войска готовятся войти в город. Я по собственной инициативе вновь встретился с Эльчибеем (руководитель Народного фронта Азербайджана — Н.С.), сказал ему, что надо предпринять все меры для того, чтобы избежать столкновения жителей Баку с войсками. В ответ Эльчибей пообещал мне поговорить с руководителями Народного фронта… 20 января ночью в Баку вошли войска. Из-за баррикад в них стреляли и оказывали сопротивление. Всем этим управлял Комитет обороны Азербайджана — самопровозглашенный неконституционный орган, целиком состоящий из активистов Народного фронта.

Можно ли было предвидеть взрыв? Однозначно да. В октябре 1989 года мы в КГБ Азербайджана подготовили записку. Там руководство страны и республики прямо предупреждалось: в ближайшее два-три месяца может произойти кризис и взрыв: массовые беспорядки… Об этом знали и союзные лидеры. В те времена только центр обладал реальной властью и реальной полицейской силой для предотвращения крупномасштабных организованных или стихийных беспорядков. Но первые девять дней беспорядков в Баку силовики ни во что не вмешивались. В Баку находился большой контингент внутренних войск МВД СССР — более 4 тысяч человек. Они бездействовали, ссылаясь на то, что у них нет распоряжения руководства… Мы предлагали осуществить ввод войск рано утром, объявить комендантский час, оповестить население, как это было сделано во время беспорядков в Баку 1988 года. Тогда ведь не было никаких проблем, никто даже не был ранен. Вместо этого они были введены ночью.

Вместо войск надо было использовать спецчасти, которые должны были заняться полицейскими операциями. Зачем въезжать в Баку на танках? В любой стране мира полицейские операции не являются функцией армии. Для этого существует контингент внутренних войск. Очень подозрительно, что в Баку этот контингент не был задействован. Разве у нас в Советском Союзе не было спецчастей, которые могли бы разогнать толпы в 100–300 человек? Были, но никто ничего не предпринимал. Дождались, пока начались погромы с убийствами, и ввели войска. Хотя перед январскими событиями в Баку уже был похожий опыт: события в Тбилиси, Нагорном Карабахе, Киргизии, Узбекистане…[222]

Для Советского Союза погромы, ввод войск, стрельба на улицах и последующие человеческие жертвы были чем-то вроде высадки инопланетян, событиями из параллельной реальности. Начавшиеся беспорядки и убийства именно на национальной почве выглядели как неожиданно ожившие картинки из учебника истории о «проклятом царском режиме». Это был сильнейший удар по Химии власти и ее сильнейшее размывание. Гибель людей в Тбилиси, Оше, Фергане. Далее Баку, потом Вильнюс и Рига. И везде бездействие центральной власти и прямые провокации местных властей в адрес армии и силовиков. Горбачев лично открещивался от приказов по применению силы. Вместо того чтобы твердо отдать приказы о наведении порядка и назвать действия силовых структур правильными и обусловленными развитием событий, центральная власть говорила что-то невнятное и выставляла авторами приказов… военных руководителей. Например, по итогам разгона демонстрации в Тбилиси, где была осуществлена классическая провокация с целью получить «трупы жертв кровавого режима», виновным политическое руководство СССР «назначило» генерала Игоря Родионова. После такого поведения власти удар по государству наносился двойной: с одной стороны размывалась Химия власти, а с другой распадалась ее Физика. Командиры в армии, КГБ и МВД понимали, что в случае сложной ситуации их могут сделать козлами отпущения, после чего они не предпринимали никаких действий без четкого письменного приказа. А практика «отказа» от ответственности со стороны Горбачева и его ближайшего окружения продолжалась вплоть до последних дней СССР.