Операция затянулась, и я вернулся в кабинет в конце рабочего дня. Открыл холодильник: о чудо, есть закрытая бутылка минеральной воды. За несколько минут выпил почти литр – оперируя, теряешь много жидкости, а после длительных вмешательств возникает поистине первобытная жажда.

Удовольствие прервал звонок стационарного телефона:

– Алексей Юрьевич, у нас остались несколько путёвок на стажировку внутри страны, не хотите съездить на неделю во Владивосток? В городе два современных кардиохирургических отделения.

Предложение от научно-методического центра оказалось ещё приятнее, чем несколько глотков минералки. Конечно, я хочу съездить в командировку во Владивосток: во-первых, на другой конец страны просто так не попадёшь, во-вторых, там сильная кардиохирургическая школа, ориентированная на обмен опытом с Японией и Южной Кореей, в то время как мы больше знакомы с европейской и американской наукой.

– Только мне нужно две путёвки, я должен взять наставника, который меня всему научил, – начал для приличия торговаться я, а сам уже рассматривал на экране смартфона живописные виды города.

Через неделю у меня в кармане лежали билеты и ваучер на гостиницу, а ещё через несколько дней мы с коллегой пили кофе в аэропорту, ожидая посадку. Забавно, что полёт на Дальний Восток крадёт у путешественников ночь. Зайдя в самолёт около трёх часов дня, летишь семь-восемь часов и по логике вещей должен прилететь в одиннадцать вечера, но прилетаешь в шесть утра. Получается, что этой ночи в твоей жизни просто не было.

Несколько часов подряд электронная карта показывала внизу названия совершенно незнакомых населённых пунктов.

– Над чем мы так долго летим? – шепнул я на ухо коллеге, показывая на карту.

– Это материк Якутия, – улыбнулся услышавший мой вопрос пожилой мужчина с соседнего кресла. – По размеру не уступает Западной Европе.

Город встретил нас ясным октябрьским утром. Времена года на Дальнем Востоке смещены, и середина октября – период тёплой и солнечной осени, столбик термометра показывал плюс восемнадцать.

Непривычно было видеть советскую застройку на сопках, спускающихся к океану. Не зря в своё время генсек Хрущёв рассмотрел во Владивостоке отечественный Сан-Франциско и повелел построить в центре города фуникулёр. Всё время, пока мы были во Владивостоке, меня не оставляло странное чувство: я в России или не совсем? С одной стороны привычные дома, магазины, дороги, с другой – незнакомые модели праворульных автомобилей, развитая культура яхт, морская кухня, когда покупатели в супермаркете предпочитают не колбасу и сосиски, а осьминога, гребешки и мидии. Архитектурная доминанта верхнего города – католический костёл, а нижнего – лютеранская кирха.

Московскому уху непривычно слышать местные названия: полуостров Эгершельд, остров Шкота, пляж Шамора. И большое количество туристов из самых разных стран, отчего постоянно в зоне слышимости появляется иностранный язык.

Впечатлённые, мы отправились в первую клинику, которой оказалась Краевая больница. Корпус, где располагалась кардиохирургия, в конце девятнадцатого века строили выигравшие императорский тендер японские строители. На полу в предоперационной до сих пор уложена оригинальная плитка. Сама же операционная занимает эркер на первом этаже, за окном которого благоухает осенними ароматами уютный внутренний дворик. Кажется, если привстать на цыпочки, можно прямо с улицы заглянуть через закрытую ширмой половину окна и увидеть, как работает бригада.

– Так и было в лихие девяностые, – улыбается заведующий отделением. – Когда приходилось оперировать местных авторитетов, суровые ребята стояли во дворе и не стеснялись лишний раз заглянуть в окно.

– Правда, что в город иногда заходят уссурийские тигры?

– В сам город редко, а вот в пригородах периодически показываются. Заглядывают в частный сектор в поисках лёгкой добычи, недавно задрали корову на северной окраине.

– А леопарды?

– Эти красавцы обитают подальше, зато в Хасанском районе, у границы с Северной Кореей, леопард спокойно может выйти на дорогу перед машиной, рыкнуть для приличия и гордо спуститься в лес.

– У границы с Северной Кореей, – улыбнулся мой коллега. – Как необычно это звучит.

Владивосток – город великолепных мостов.

Один из них пересекает бухту Золотой Рог, второй ведёт на остров Русский, где несколько лет назад открылся новый кампус Дальневосточного Федерального Университета. Расположенный в кампусе медицинский центр ДВФУ стал вторым местом, которое мы посетили. Новая клиника совершенно не похожа на постсоветское лечебное учреждение. Но отличие не только в стенах. Здесь тоже чувствуется, что ты в другой русской галактике: прямо из операционной открывается шикарный вид на большую воду.

Завершая пятничную операцию, местные кардио-хирурги косились в окно на океан.

– Уже пробка на выходе из бухты, придётся потолкаться, – огорчённо сказал один из них.

– А мне ещё дневники писать, – вздохнул другой.

Я тоже посмотрел в окно – у мыса выстроились одна за одной с десяток небольших яхточек.

– Забавно, нас в Москве интересуют автомобильные пробки на выездных шоссе, а их затор на выходе в открытый океан, – подумал я тогда.

Единственным неудобством в нашей поездке стал поразивший нас беспощадный синдром джетлаг.

Семичасовая разница во времени оказалась серьёзным испытанием для наших биоритмов, привыкших к выработанному десятилетиями режиму. Прилетев рано утром, мы клевали носом, но сразу же поехали в клинику, где нас ждал первый учебный день. Вечером в уютной гостинице всё располагало отключиться часов на десять, но тут в Москве наступило шесть утра и внутри прозвонил воображаемый будильник. Я ощутил, как в где-то в глубинах организма выделяется в кровь мощная волна гормонов и биологически активных веществ: пора начинать день. Сон как рукой сняло. Проворочавшись до пяти утра, понял, что уснуть не получится и взял в руки книгу. В семь утра, набрав поднос еды на шведском завтраке, я сел за стол и… выключился. В Москве ноль часов, пора спать, говорил организм. Ни две чашки кофе, ни умывание холодной водой не помогли. Коллега пребывал в похожем состоянии. К вечеру дефицит сна достиг двух с половиной суток. Я был уверен, что усну, чуть коснусь подушки, но в столице опять наступило утро. И вновь измотанный организм получил стимулирующий удар гормональной плетью. Провалившись максимум на полчаса, в три часа ночи я поднял трубку отельного телефона и позвонил в номер коллеги.

На первом же гудке раздался знакомый голос.

– Алло.

– Спишь?

– Нет.

– Спал?

– Нет.

– С этим надо что-то делать. Утром перед клиникой заедем в аптеку и купим тот препарат с мелатонином, что мне советовали.

На самом деле, несколько человек, узнав, что я улетаю на Дальний Восток, убедительно рекомендовали мне взять снотворное, чтобы избежать джетлага. Но я отнесся легкомысленно: ну как мы с такой нагрузкой не уснём? Всё будет в порядке. Теперь все мысли были только о том, как бы купить его поскорее. Я реально начал бояться тронуться рассудком от такого длительного недосыпа.

С утра мы посмотрели друг на