— Каково развитие событий? Ты действительно догадался, кто будет следующей жертвой?

— Если подумать, Динь, очевидно, что все вертится вокруг принца Буи. Все жертвы так или иначе связаны с ним.

— Это мы выяснили, но я не понимаю, кто будет следующим.

— Ты узнаешь, я тебе обещаю; но сейчас мне нужно подумать о новом происшествии.

— Хорошо, кто-то хотел вспороть тебе брюхо, но ты говоришь, что он не был убийцей. Не многие способны отважиться на такое. И как это нападение связано с расследованием?

Мандарин Тан наклонился вперед, невзирая на то, что рана под повязкой открылась.

— Вспомним последние события: утром госпожа Лим найдена убитой в своей комнате, а после полудня загадочный преступник пытается пронзить мне грудь.

— Или у тебя очень толстая кожа, или приходится поверить, что тебе покровительствует некий благой дух, — сказал Динь, следя за реакцией друга.

— Я уже поблагодарил божество, которое защищает меня, — сказал мандарин невинным тоном. — Но на самом деле я убежден, что человек в маске не собирался отправить меня к предкам. Он хотел просто ранить меня, хотел посмотреть, как я буду реагировать на это нападение.

— На твоем месте я бы среагировал гораздо раньше, не доводя дело до схватки. Зачем ожесточенно сражаться, когда можно избежать этого?

— Мандарин Тан никогда не был трусом, — ответил друг. — Этот человек хотел, чтобы я преследовал его, — убегая, он оборачивался, потому что хотел быть уверенным в том, что я последую за ним.

— А может, он хотел посмотреть, будешь ли ты взбираться по лестнице или у тебя хватит сил преодолеть препятствие!

Правитель сделал вид, что не слышит.

— Он хотел завлечь меня в комнату с замурованными окнами, о которой, судя по всему, никто не должен знать, потому-то ее и устроили в женском крыле. Ведь туда никто, кроме принца Буи и евнухов, войти не может.

— А! Комната пыток или притон разврата? — заинтересованно спросил ученый Динь.

— Ни то, ни другое! Комната завешена шкурами животных: змеи, хищники — все, что водится в горах.

— Охотничьи трофеи принца Буи! — воскликнул Динь. — Опять мы встречаемся с ними!

— То, что эта комната укрыта от мира, изобличает одержимость принца — это его сокровище, его тайна. У меня давно сложилось впечатление, что он как-то по-особенному пристрастен к коже.

— Да, вспомни пытки, придуманные им для заключенных — разрезы, клейма, наносимые раскаленным добела железом…

Мандарин Тан помассировал спину, страдая от боли.

— Кто же, как думаешь, привел тебя в комнату кож? — спросил Динь.

— Неуловимый любовник госпожи Лим, несомненно. Если этот человек хотел отомстить за смерть своей возлюбленной, разве не идеальный путь он выбрал — навести подозрение на принца Буи? Совершенно очевидно: раз о комнате трофеев стало известно, то станет известно и о его патологической одержимости.

Ученый Динь долго обдумывал это замечание.

— Это означало бы, что, с точки зрения любовника, муж убил развратную жену.

Помогая себе локтями, правитель осторожно приподнялся.

— Настала пора повидаться с нашим хозяином.

* * *

— Оставьте убитого горем мужа предаваться своей печали! — приказал принц Буи надменно.

— Убийства не закончились со смертью вашей любимой наложницы, — возразил мандарин Тан, не теряя спокойствия.

Напрасно он требовал, чтобы принцу доложили о его приходе, — ему в конце концов пришлось просто оттолкнуть стражника, чтобы войти. После гибели госпожи Лим принц отказывался принимать кого бы то ни было. Мандарин увидел перед собой измученного, опустошенного старика, лишившегося в одночасье лоска и великолепия столичного вельможи.

— Я хотел поговорить с вами о хорошо известной вам комнате кож, которую я случайно обнаружил в женской половине дворца. Я полагаю, вас весьма привлекают шкуры, кожи, меха.

Принц Буи схватился за подлокотники резного кресла и наклонился вперед, презрительно выпятив губу.

— Да. Ну и что? Кого может интересовать подобная ерунда?

— Эта ерунда играет решающую роль в раскрытии ряда убийств, которые вот уже несколько дней совершаются в городе, потрясая население, — холодно ответил мандарин.

Пергаментный рот принца изогнулся в нелюбезной улыбке.

— Мандарин Тан, вы что, собираетесь сказать, что я причастен к этим убийствам? Вы знаете, что это открытое неповиновение? Надеюсь, вы не забыли, что я — представитель Императора?

Глядя в суженные глаза старика, мандарин произнес, тщательно взвешивая каждое слово:

— Неподчинение — вот предлог, которым вы пользуетесь слишком часто. Не из-за него ли казнят вскоре семью Дэй? Но меня это не касается, я веду расследование по вашему же приказу, принц Буи, представитель Императора. Вы сами об этом помните?

Принц проглотил слюну, уже готовую упасть с его губ. Этим молодым человеком гораздо труднее манипулировать, чем ему казалось вначале. Новое поколение начисто лишено уважения к старшим и ничего не знает о протоколе!

— Доктор Кабан, осмотрев тело вашей наложницы, обнаружил рисунки, нанесенные на кожу уже после татуировки.

— Нисколько не стыжусь признаться в том, что это я нанес их на ее кожу, и если вас это интересует, скажу, что ей это нравилось, — нетерпеливо прервал его принц. — Татуировка, которую она носила на теле, была варварским шедевром, а я всего лишь дополнил рисунок, привнеся в него традицию вьетнамского представления о прекрасном. И, таким образом, моя наложница стала символом союза двух этих миров, живым ковром, оживающим перед моими глазами всякий раз, как я посещал ее. Не забывайте, мандарин Тан, что закон не может вмешиваться в права мужа по отношению к жене.

Мандарин недоверчиво поднял бровь. Принц уже заговорил о своих правах супруга, хотя имел немало оснований для убийства неверной жены.

— Причиной ваших многочисленных охотничьих вылазок стало именно влечение к татуированной коже? Ведь именно в горах создают самые лучшие рисунки?

— Нет, единственной целью охоты была добыча великолепных животных, которых мы убивали. Вы посетили зал шкур. Сказочные узоры на шкурах животных великолепнее любого рисунка, а структура их кожи тонкостью превосходит все свитки и шелка, которыми мы пользуемся. Во время охоты — насколько помню — я никогда не убивал дикарей, хотя некоторых из них мне пришлось выселить из жалких деревушек.

— Вы не заставите меня думать, что вы испытывали к ним хоть какое-нибудь уважение, — скептически ответил мандарин Тан.

— Не в этом дело. Я охотник, а не убийца.

— Но разве дикари не обладают великолепной, украшенной чудесной татуировкой кожей?