Кроме того, «материнский перформанс», включающий ритуалы, символизирующие материнскую любовь, варьируется в разных культурах и семьях. Так, исключительно «материнской обязанностью» может считаться пение колыбельных песен, чтение сказок перед сном, купание малышей, обязанность забирать ребенка из школы или детского сада. В тех случаях, когда речь идет об услугах няни, разграничение сферы ответственности часто связано с установлением властной иерархии. Однако в культуре детоцентризма эти границы сохранять все сложнее — уход за ребенком требует эмоционального вовлечения, непрерывности исполнения и способствует созданию чувственных связей между отправительницами и получательницами/лями заботы.

Пей Чиа Лан изучает характер взаимодействия между нянями из развивающихся стран Юго-Восточной Азии и их работодательницами из более богатых соседних государств. В данном регионе большинство женщин совмещает материнство и профессиональную занятость, вне зависимости от достатка семьи. В исследовании Пей Чиа Лан подробно анализируется создание символических границ между мамами и их заместительницами посредством определенных ритуалов[286]. Женщины, нанимающие помощниц, объясняют, что коммерческая услуга не подразумевает вмешательства и супервизии, как в случае, когда функции заботы выполняются старшими членами семьи, чаще всего бабушками. Приглашение няни, таким образом, избавляет от нежелательных эмоций, связанных с возможными межпоколенческими конфликтами.

Среди представительниц крепкого среднего класса в странах Юго-Восточной Азии принято нанимать нянь-эмигранток с проживанием в семье. Импортные услуги дешевле местных, с живущей в семье няней нет необходимости тратить время и деньги на переезды. Часто имеющие нелегальный статус женщины легче субординируются, в отличие от местных нянь, вступающих в дискуссии и ценящих собственное мнение. Мужчины здесь неохотно разделяют семейные обязанности, равенство в семье достигается за счет построения другого типа неравенства — посредством делегирования домашней работы эмигранткам из стран третьего мира. Перепоручив хозяйственный и эмоциональный труд, более обеспеченные женщины получают возможность работать по специальности и вносить свой вклад в общественно полезные дела.

Заботясь о чужих детях, няни-эмигрантки оставляют дома собственных детей под присмотром родственников/ниц или других низкооплачиваемых нянь. То есть женщины из более развитых стран прибегают к услугам коммерческого присмотра, чтобы сохранить свои значимые социальные позиции, в то время как для современниц из бедных стран перевод заботы о детях на аутсорсинг является способом выживания. Оставив детей на попечение других взрослых, они сами отправляются в те места, где заработки позволяют думать об обеспечении более выгодного социального старта для своего потомства.

Таким образом, аутсорсинг домашнего труда является условием функционирования рыночной экономики. Однако у этого обстоятельства есть свои особенности: с вовлечением наемных помощниц, выполняющих работу, связанную с заботой, тесные эмоциональные связи традиционной семьи расширяются. Особая семейная близость ослабевает, в частности, если кто-то другой совершает ритуальную функцию жены и, например, гладит рубашки мужа или укладывает ребенка спать, получая за это оплату.

В популярном воображении с функцией заботы о детях лучше всего справляются матери, поскольку биоцентристский дискурс приписывает матерям особое свойство, важное для выполнения эмоционального труда, — «безусловную любовь». Но работа няни делает очевидным тот факт, что вне зависимости от кровного родства уход за ребенком требует большого эмоционального вклада. Супервизия над маленькими детьми, кем бы она ни выполнялась, в эпоху детоцентризма предполагает способность распознавать индивидуальные потребности ребенка, принятие, терпение и определенную жертвенность, которые, по сути, и репрезентируют «безусловную любовь».

С одной стороны, объясняет Пей Чиа Лан, работодательницы сами заинтересованы в том, чтобы няни любили детей как своих собственных. Многие считают, что искренняя привязанность помощницы к ребенку гарантирует ему/ей большую безопасность. С другой стороны, делегирование «любви» связано с опасениями, что дети будут более расположены к «обслуживающему персоналу», чем к родителям. В новой сложной системе неравенства нередко возникают условия для явной и скрытой борьбы за власть.

В некоторых семьях мамы, дисциплинируя детей, сталкиваются с тем, что отпрыски становятся на сторону «добрых», все разрешающих нянь. В других матери поручают няням роль «плохих полицейских», связанную с установлением границ и запретов. Выполняя семейную работу, помогающие специалистки фактически становятся членами семьи, с той разницей, что они получают деньги за свое внимание и терпение. Рыночная стоимость труда няни дает возможность подсчитать, чего матери, самостоятельно выполняющие семейную работу, не получают в парадигме традиционной экономики. В свою очередь, потраченное, но не оплаченное время на заботу по любви делает видимым механизм конструирования неравенства, при котором матери имеют меньше шансов на отдых, личное развитие, развлечения и другие общественные блага.

В этом контексте мне вспоминается одна из серий телефильма «Ой, мамочки», в которой взрослая дочь высказывает претензии своей матери, растившей ее без поддержки отца: «Когда я была маленькой, мне тебя очень не хватало, но ты была вечно занята своей работой». На мой взгляд, в этом фрагменте, репрезентирующем новый обвинительный дискурс, воплощается квинтэссенция несправедливого отношения общества к матерям. Подобная стигматизирующая риторика, критикуя работающих матерей «за недостаточное внимание, которое они уделяют своим детям», исходит из некой воображаемой идеалистичной ситуации, в которой мать и дитя могут быть постоянно неразлучны. Но в реальной жизни большинство матерей имеют обязанности, помимо семейных.

В контексте усугубляющейся проблемы совмещения карьеры и семьи любое доступное материнское внимание должно было бы описываться не в категориях дефицита и долженствования, но в значении неоценимого дара. Идеальной же была бы ситуация, при которой матери и дети не изолируются от остального общества, а, напротив, включаются в социальное взаимодействие. Для этого нужно, чтобы другие взрослые присоединялись к работе, связанной с уходом и детской социализацией. Но причудливая комбинация неолиберальной риторики индивидуальной ответственности и консервативной идеологии традиционного гендерного разделения создают особый постсоветский дискурсивный климат, при котором женщины обязываются быть матерями, но забота о детях является их индивидуальной проблемой.

В это же время развитие новых технологий способствует распространению информации о новых рисках для жизни и здоровья детей. Новые предложения коммерческого рынка родительского консультирования формируют новые потребности. В результате возникают новые моральные паники, возрастает власть экспертных институтов, параллельно чему снижается чувство материнской уверенности в себе. В следующей главе я предлагаю дискуссию о коммерциализации понятия «детской психологической травмы» и влиянии этого процесса на жизнь современных матерей.