А Решетникова ждал дома совсем другой прием. Войдя, он увидел, что Красовская сидит на кровати в темноте.

– Привет, – нежно поздоровался он.

– Мы будем работать? – спросила Анна, не ответив на приветствие.

– Сегодня надо спать, – сказал Решетников.

Красовская послушно встала.

– Я на кухне.

Решетников жалобно произнес:

– Прости меня.

Красовская смерила его холодным взглядом и, сказав: «Нет», – ушла спать на кухню.

Утро следующего дня выдалось солнечным и теплым – как раз под стать идиллической семейной картинке: Саша, Стася, Завадский и Ольга завтракали все вместе. Настроение у них было тоже приподнятым, солнечным.

– А что, если нам после свадьбы всем вместе куда-нибудь полететь? – предложил Завадский.

– Всем вместе? – удивленно переспросила Ольга.

– Ну да. Такой одной большой семьей.

– Я за, – сказала Стася.

Саша нерешительно произнес:

– Не знаю, я думал, вы захотите побыть вместе.

– Мы побудем, мы не в одном номере будем жить, – пояснил Завадский. – Даже на разных этажах. А то вы молоды, горячи. Будите постоянно своими горячими признаниями в любви.

Все заулыбались. По телевизору шли новости. Показывали репортаж про Белого.

Стася попросила:

– Сделайте громче, это про Николая Белого.

Саша прибавил звук. Диктор говорил:

– Конфликт между «РУСМОРГАЗНЕФТЬЮ», Николаем Белым, автором гимна корпорации, и Луиджи Дзамбротто исчерпан. Сегодня утром Луиджи прилетел в Москву, они встретились с Николаем, где Белый предъявил доказательство того, что гимн корпорации является перепевкой русской народной песни «Маратик», что еще больше подчеркивает служение корпорации народу России.

На экране демонстрировались кадры видео, где юный Белый поет на школьной сцене.

Диктор продолжал:

– Еще в школе Николай исполнял эту народную песню, а потом на этот мотив уже решил положить новый текст, который мы все так хорошо знаем и любим. Конфликт исчерпан полностью.

На экране Белый с итальянцем стояли перед журналистами, певец о чем-то радостно говорил, обнимая итальянца, тот, хотя и выглядел несколько раздосадованным, также улыбался.

– Вот это поворот, – протянула Стася.

Саша спросил, обращаясь к Ольге:

– Папа постарался?

– Не думаю, – ответил вместо нее Завадский. – Я эту песню слышал в деревне где-то. В детстве. Бабушка пела. Да, да, точно.

Решетников только возложил цветы на могилу Достоевского и собирался уходить, как ему позвонил Рудов.

– Отличная работа. Белому понравился текст, можешь написать еще пару куплетов? Он бы записал эту песню в оригинале.

– Не стоит, – возразил Решетников. – Все должны забыть это, как приятный сон.

– Ну, может, и правильно, – не стал спорить Рудов.

– Слушай, у меня одна проблема. Этот Карпов, твой товарищ, он проявляет интерес к моей актрисе, которая разыгрывала девушку его сына.

– Они же расстались.

– Да, расстались. Но теперь Карпов начинает ее доставать. Есть вариант, чтобы он отвалил? Может, у нее новый парень, а то он уже слишком навязчивый.

Рудов хранил молчание.

– Эй, – позвал Решетников.

– Он отмороженный. Слушай, девке проще дать, или он устроит Сектор Газа, ад и Израиль. Если он что хочет… проще дать.

– Нет, это девушка моего сына.

Рудов снова помолчал и повторил:

– Проще дать.

Услышав в трубке короткие гудки, Решетников растерянно озирался по сторонам. Его взгляд упал на памятник Достоевскому. Посмотрев на него, Решетников пошел по кладбищу. Снова зазвонил телефон, это был Витязев. Петр сразу ответил:

– Да.

– Здравствуйте, это следователь Витязев вас беспокоит.

– Я узнал.

– Вы не могли бы к нам подъехать, полюбоваться нашей работой? Хорошо работаем, как мне кажется. Вам будет интересно.

– Когда? – У Решетникова чаще забилось сердце.

– Чем раньше, тем лучше. Адрес я эсэмэской скину.

– Хорошо. Сейчас приеду.

Он приехал в следственный комитет и прошел в кабинет Витязева – тот ждал его. Следователь усадил Решетникова перед большим монитором и включил изображение с камеры наблюдения в китайском ресторане: Мезин сидел за столиком и обедал. Витязев пояснял:

– Китайские коллеги нам прислали это видео. Оперативно сработали, молодцы. Вот что мы здесь видим.

– Человек сидит в ресторане, пьет, ест, – сказал Решетников.

– Именно. Мезин сидит, пьет, ест. Явно в Китайской Народной Республике.

– Ну, и я-то зачем?

– Когда мы начали подозревать Мезина, мы про него прямо вот все выясняли, что можно. И знаете, что узнали? У Мезина проблема с поджелудочной, серьезная, три месяца назад приступ панкреатита был, сильнейший. У него строжайшая диета, а тут человек пьет, как не в себя. Как будто на всю оставшуюся жизнь наедается и напивается. Как будто бесплатную путевку выиграл со «все включено». С виду Мезин, но не Мезин.

Решетников пожал плечами.

– Ко мне какие вопросы? Сами выясняйте.

– Мы просим помощи у населения, – ответил Витязев. – Вы же из населения, значит, и у вас. Вспомните, может, у вас большой поток, и вы забыли, ничего страшного, бывает, забыли этого Мезина. Ваши там сценаристы, режиссеры все сделали. Вы же не можете за каждым делом следить.

– Могу. Я каждое дело веду. И этого Мезина у меня не было. В других фирмах поищите. Может, он сам придумал.

– Хочу, чтобы вы знали. Уже выписан ордер на его арест. Его, наверное, уже арестовали. Он заговорит.

– Я тут при чем?

– Зря вы связались с криминалом. Вот Белому отличное сделали алиби, я порадовался. Но с этими людьми… вы заигрываетесь, понимаете. Теперь мне ясно, что вы сразу знали, что делаете. Мы вас посадим, хотя вы мне очень симпатичны. Очень.

– Все? – спросил Решетников, собираясь встать.

– Я ничего не могу сделать, вы сами все усугубили. Вы сообщник в убийстве получаетесь. Вы мне симпатичны, честное слово. Но я вас посажу.

Витязев вежливо улыбался.

Глава 11

Решетников вернулся к себе на чердак и приступил к работе. Он диктовал, Красовская печатала. Они проработали несколько часов, Анна выглядела измотанной. Да и сидевший рядом Достоевский тоже, судя по его виду, изрядно устал. Лишь один Решетников оставался бодрым и неутомимым.

– Так, так, так… нет. Нет, нет. Не точно, – говорил он, пробегая глазами напечатанный текст. – Сейчас, подожди секунду, – сказал он, взял телефон и набрал Ольгин номер.

– Олечка, привет.

– Привет. Только быстро, я в предсвадебных хлопотах – сейчас в кондитерской выбираю свадебный торт.

– Оля, если бы к тебе в пробке пристал приятный мужчина, не то чтобы пристал, попросил номер телефона. Вежливо попросил. Ты бы что?

– Я бы, наверное, трахнулась с ним. Подожди, а я замужем?

– Да, уже давно.

– Тогда бы точно.

– А телефон?

– Телефон не дала бы, я же замужем.

Ольга положила трубку.

Решетников пробормотал:

– Спасибо, Оленька. Вот, ничего придумывать не надо.

Сел к ноутбуку и начал сам что-то допечатывать. Затем отошел от стола и стал смотреть на монитор издалека, словно разглядывал картину.

Тут