– Ты прав, – согласилась я, отпуская его.

Он встал, пошел в спальню, оделся. Я убрала со стола. Через несколько минут я проводила его до двери.

– Это был прекрасный вечер, Марк.

Я натянула футболку, пряча ноги. Он улыбнулся, провел рукой по моим взъерошенным волосам, поцеловал в щеку:

– Спокойной ночи.

Марк захлопнул дверь. Спотыкаясь, я обошла квартиру и погасила свет, легла в постель и сразу же провалилась в сон.

Вконце октября по распоряжению Бертрана я заменила его на встрече с бухгалтером агентства. Никто и никогда не имел доступа к счетам и финансам фирмы. То есть мне единственной была дана привилегия ознакомиться с отчетами и убедиться, что кризис нам не грозит! Хотя я уже начинала испытывать симптомы перегруженности, доверие Бертрана вызвало у меня еще больший, чем всегда, прилив гордости.

Он был не из тех начальников, которые обсуждают личную жизнь своих работников или интересуются их маленькими тайнами, однако я боялась услышать от него вопрос о Марке или о моем свободном времени. Да, я всегда была начеку, но при этом не имела представления о том, что смогу ему ответить. В конце концов, это его не касается! Я сильно ошибалась, потому что Бертран не сделал ни малейшего замечания и его отношение ко мне ни на йоту не изменилось. Я могла думать о Марке только по вечерам, когда ложилась в постель и отпускала свои мысли на волю: мне хотелось знать, как у него дела, я представляла себе их с дедом в лавке. Интересно, вспоминает ли он обо мне, спрашивает ли себя, куда нас может завести эта история. Он мне не звонил, а я со своей стороны тоже максимально отодвигала момент, когда сделаю это. Мне нужно было немного прийти в себя после всего, что на меня обрушилось, и понять, насколько я готова сопротивляться той власти, которую он, похоже, уже имел надо мной. Однако, когда я опускала голову на подушку и закрывала глаза и мне больше не нужно было ни бороться, ни притворяться, в моей душе жил только он, мне его не хватало, и это было неправильно. Но вот что странно: мне уже несколько лет не удавалось так легко засыпать.

В субботу, возвращаясь из бассейна, я не торопилась. Не знаю почему, мое внимание привлекла семья, отправившаяся на субботние закупки. Дети баловались, а на бледных лицах родителей были написаны любовь и нежность к отпрыскам и одновременно раздражение – ведь им пришлось так рано встать в выходной. Женщина, вероятно, почувствовала, что я на них смотрю, и ответила недобрым и завистливым взглядом: мне было примерно столько же лет, что и ей, и она, судя по всему, подумала, что вот я тут щеголяю в модном спортивном костюме и возвращаюсь в свою квартиру с дизайнерской отделкой и безупречным порядком, чтобы принять душ и простоять под ним хоть целый час, и никто меня не побеспокоит, а потом я, если захочу, смогу насладиться последними теплыми лучами осеннего солнца и съесть на обед крок-мадам на террасе кафе, после чего пройдусь по магазинам и потрачу все деньги, которые заработала, выкладываясь по полной. Возможно, она думала, что вечером я пойду в модный ресторан, в шикарном наряде известной марки, вместе с красивыми, свободными друзьями, не отягощенными заботами, и, быть может, даже найду себе партнера на один вечер, который подарит мне неслыханное блаженство. Тогда как им придется весь день вертеться, заниматься разными утомительными делами, потом они запихнут детей в ванну, и на полу будет больше воды, чем в самой ванне. И она разозлится на мужа, потому что как раз тогда, когда ванная комната превращалась в бассейн, он позволил себе маленький перерыв на сериал, чтобы передохнуть перед тем, как идти на ужин к друзьям. А друзья в тот же самый момент будут паниковать из-за того, что еще ничего не готово. Она в конце концов примчится в гостиную и будет орать на любимого мужчину, поскольку ей нужно собраться на сумасшедшей скорости и из-за спешки она будет настоящей уродиной. А он скажет, что она и так в отличной форме и ей ничего не нужно делать, она же ответит, что он сам не верит тому, что говорит, и все закончится общим смехом. Вечером, у друзей, они, как всегда, обсудят детей, а еще поиски домика рядом с лыжной трассой, который можно снять на зимние каникулы, поделятся информацией о скидках и акциях, помогающих сэкономить, так как растить детей в Париже – «ох… я больше не могу, за все плати, плати и еще раз плати!»… Затем они по очереди вспомнят о работе, поругают начальников, помечтают о вожделенной дате выхода на пенсию, подсчитают, сколько дней от отпуска или отгулов за переработку у них осталось. Они вернутся домой и поймут, что уже жутко поздно, и хотя они прекрасно провели время, завтра утром с детьми будет натуральный ад. Он спросит у жены: «Не забыла предупредить няню, чтобы она разрешила им смотреть телевизор с утра? Я хочу выспаться!» Они уснут обнявшись, посмеиваясь над своей ленью, помешавшей им заняться любовью, и пообещав друг другу устроить романтический уикенд, во время которого они не будут покидать гостиничный номер. И обязательно пожалуются друг другу на то, как им не хочется идти в понедельник в офис.

Мы с женщиной посмотрели друг другу в глаза и поняли, что только что мы прокрутили в воображении одно и то же кино. Она улыбнулась, перевела полный нежности взгляд с детей на мужа, тряхнула волосами и увлекла свое семейство за собой. И кто теперь кому завидовал? Я не знала ответа на этот вопрос.

Едва перешагнув порог квартиры, которая показалась мне совсем пустой, я остановилась прямо в прихожей и вытащила мобильный. Я не выдержала и сдалась. После долгих гудков я услышала автоответчик.

Я оставила телефон на столике в прихожей как самое страшное орудие соблазна и направилась в ванную, повторяя самой себе «Вот дура я, дура!».

Я долго стояла под душем, потом достала вещи, которые выбрала Алиса на нашем последнем шопинге, и наконец-то оделась. Я расхаживала по гостиной и соображала, чем бы мне занять остаток свободного дня. Прихожая или, скорее, стоящий в ней столик притягивали меня как магнит: я то и дело подходила к нему, внутри у меня все дрожало, я проверяла, не пропустила ли вызов или сообщение, но Марк не перезвонил. Правда, я оставила ему сообщение совсем недавно. У меня засосало под ложечкой, и я пришла к выводу, что крок-мадам, о котором я только что подумала, не такая уж плохая идея. Естественно, я направилась к агентству, поскольку знала хорошие кафе только в этих краях. И – преимущество делового квартала – мне удалось найти столик на террасе. Я сидела на солнце и вспоминала «Птит Флёр» и, соответственно, родителей. Мне захотелось поговорить с ними до того, как принесут заказ и я достану планшет, чтобы поработать. Услышав мамин голос, я улыбнулась, и одновременно на глаза навернулись слезы.

– Яэль, девочка моя, как у тебя дела?

– Все хорошо, мама.

– У тебя грустный голос? Точно все хорошо?

Разговаривая с родителями, я всегда возвращалась в детство, переставала быть взрослой. Наверняка это одна из причин, по которым я редко звонила и еще реже ездила к ним в гости.