Я шагнула из машины, хлопнула дверцей и вошла в дом, не обернувшись. И услышала, как завизжали покрышки умчавшейся машины.

Наутро я знала, что должна отправить Марку сообщение, предложить вместе пообедать, но не решалась. Мне не хотелось загонять ситуацию в тупик. Вчера мы вели себя нелепо. Ближе к полудню я окликнула проходившего мимо моего стола Бертрана:

– Мне отчитаться о встрече Шона с Габриэлем?

– Не сегодня. Завтра в восемь утра. Я уезжаю на переговоры и до вечера не вернусь.

Что он затеял? Бертран все чаще отсутствовал. Но мне некогда было задумываться над его планами. Напряжение было таким, что в некоторые дни меня даже охватывала паника и я вспоминала о своем июльском нервном срыве. Но разница, и не маленькая, заключалась в том, что теперь все агентство было в одной лодке. Тем не менее ни к чему, чтобы на рабочие проблемы накладывалась ссора с Марком. Надо все уладить.

– Я буду обедать не в агентстве, – поставила я в известность ассистентку.

– У парикмахера?

Я подавила смех.

– Я к нему запишусь…

Она подмигнула мне и вернулась к работе. Вообще-то эта девушка мне нравилась. Если быть до конца честной, она профессиональнее, чем я была в ее возрасте! Чем дальше, тем меньше я понимала, как могла обходиться без взаимопонимания и взаимодействия с коллегами. Доброжелательность, характерная для наших отношений, нравилась мне, с ней все становилось гораздо проще. С другой стороны, раньше тяжелая атмосфера меня не напрягала. Значит, я меняюсь? Этот вопрос посещал меня регулярно, поскольку собственные реакции все чаще удивляли меня. Во мне будто пробуждалось нечто глубоко спрятанное, и я констатировала, что прежняя Яэль сражается за возврат своей территории. Так кто же я такая, в конце концов?

Вскоре я открыла дверь антикварной лавки, где меня ждал сюрприз, а если быть точнее, разочарование и замешательство, потому что меня встретил дедушка Марка.

– Крошка Яэль! Вот не ждал!

– Здравствуйте… я хотела бы видеть Марка, он здесь?

– Почему-то я так и подумал, что старый пень вроде меня вряд ли тебя интересует! – захихикал он.

Я тоже засмеялась. Абуэло – обаятельный старик, нельзя не признать. И нельзя не любить его.

– Марка нет, и я представления не имею, когда он вернется. Знаешь, если он где-то шатается, то никому не известно, куда его приведет дорога.

Мы это уже проходили. Как я могла забыть?

– Что поделаешь.

– Не стой на пороге! Заходи, согреешься, ты совсем замерзла.

Абуэло был прав, я действительно вдруг покрылась гусиной кожей.

– Не хочу вас беспокоить. – Я приготовилась открыть дверь.

Он взял меня за руку и увлек в магазин. Он все еще был красив, грива седых волос и глубокие морщины шли ему, а блеск в глазах наводил на мысль, что в молодые годы он был ловеласом. Его сходство с Марком поразило меня. Один и тот же человек, только с разницей в сорок лет.

– Ты же не хочешь лишить старика удовольствия поболтать с красивой женщиной?

Внук слушал Генсбура, а дед Джанго Рейнхардта и Стефана Граппелли. Какое веселье и легкость! Он подвел меня к одному из клубных кресел Le Corbusier, знаком пригласил сесть и подождать, потом, покачивая головой в ритме гитарной партии, порылся в маленьком шкафчике в стиле ар-деко из палисандрового дерева. Я едва сдерживала смех – слишком комичной была ситуация: я пришла извиниться перед Марком, но очутилась в компании его деда, который пытается очаровать меня под звуки цыганского джаза. Он уселся напротив, поставил на низкий столик два бокала из прозрачного стекла и наполнил их ликером Suze. Хотя бы поможет расслабиться!

– Между прочим, ему даже нельзя позвонить и сообщить, что ты пришла!

Я застыла:

– Почему?

Я пригубила горький аперитив. Господи, до чего невкусно!

– Он забыл телефон и, соответственно, разминулся с тобой. Пусть это послужит ему уроком. Погрызи орешки!

Я перевела дух. Он протянул мне хрустальную плошку с арахисом и сухофруктами, я набрала небольшую горсточку: все было прогорклым, но так, по крайней мере, я спасусь от неминуемой изжоги от горького аперитива. Я пыталась незаметно вытолкнуть языком изюминку, застрявшую между зубами, а он рассказывал, что ему нравится иногда поработать в магазине, но больше всего он любит ездить с Марком по воскресеньям на блошиный рынок Сент-Уан. Он слишком стар, чтобы сопровождать внука по пятницам, когда съезжаются профессионалы. Но главное, не хочет мешать Марку проявлять свой несравненный нюх. Ему доставляет удовольствие погружение на несколько часов в любимую атмосферу, обед с внуком в ресторане, завершающийся возвращением домой в машине, которую ведет Марк. Перед моим мысленным взором промелькнула картинка: они вдвоем, два единомышленника, понимающие друг друга с полуслова, в старом «порше».

– Вы передадите ему, что я приходила?

– Конечно!

Мы услышали, как открывается дверь, и мой желудок выполнил тройное сальто. Однако через секунду возбуждение испарилось, это был не Марк, а двое покупателей.

– Не вскакивай! Допивай спокойно, Яэль, а я пойду заработаю немного денег.

Он с большим трудом выбрался из кресла и, покачиваясь, направился навстречу посетителям, а я удержалась и не стала помогать ему, чтобы не ранить его гордость. Подождав минут пять, я заказала такси и собралась уходить, хотя мне было хорошо здесь – я чувствовала себя защищенной от любых невзгод под опекой этого славного старика. Я чуть задержалась, чтобы полюбоваться свалкой на Марковом секретере со шторкой. Как всегда, там царил веселый кавардак, что было в его стиле, и я с улыбкой глядела на нагромождение разномастных предметов, а желание перемотать пленку назад и стереть нашу вчерашнюю ссору вспыхивало с новой силой. Выйдя в центральное помещение лавки, я стала свидетельницей забавной сцены: Абуэло пытался заново сочинить язык Шекспира, рассказывая нечто туристам, которые смеялись взахлеб, не понимая ни слова.

– Абуэло, давайте я помогу. – Потом я обернулась к клиентам: – Good afternoon madam, good afternoon sir…[13]

Они посмотрели на меня как на посланницу небес. А в глазах дедушки я прочла благодарность и гордость. Я продолжила, наполняясь простым счастьем человека, возводящего мост между людьми. Слова текли и были понятными, точными, бесхитростными, дружественными и ни на что не претендующими. Мы все четверо радостно смеялись, и взаимопонимание обеспечивал мой голос, а я впервые в такой ситуации была полноправной участницей разговора, а не машиной-переводчиком. Я внимательно слушала рассказ Абуэло о предметах мебели, дизайнерах, его любимой эпохе, узнавала ту страсть, которая владела Марком, когда мы были в Л’Иль-сюр-ла-Сорг, и заражалась этой страстью. Оба, и дед и внук, любили свою работу до беспамятства и наслаждались каждым ее мгновением. Настоящая династия охотников за сокровищами. Это было захватывающее зрелище, оно вдохновляло меня. Неожиданное появление Марка, который вошел в магазин, но стоял в стороне и наблюдал за нами, меня не отвлекло. Туристы покинули лавку со значительно полегчавшими кошельками, зато нагруженные покупками. Еще немного – и я бы захлопала в ладоши! Но это сделал за меня подошедший к нам Марк, причем его взгляд так же сверкал, как и дедов.