Кадмус с ревом бросается на Валдиса, который отталкивает его. Судя по выражению его глаз, широко раскрытых и решительных, он не пытается напасть на Валдиса или причинить ему боль. Я уверена, что из него вышел бы грозный противник, если бы это было так. Вместо этого он, похоже, пытается избежать этого бокса. В потасовке его взгляд падает на меня, где я стою, спрятавшись, и он бьет Валдиса кулаком в лицо. Двое борются друг с другом, в то время как Валдис отталкивает его обратно к боксу, пока один сильный удар Кадмуса не отбрасывает его назад, и Валдис закрывает клетку.

Руки по обе стороны от серебряной шкатулки, он останавливается, его спина разгибается и сжимается от тяжелого дыхания.

— Мне казалось, я сказал тебе держаться подальше, — говорит он, не потрудившись взглянуть на меня.

— Прости. Мне просто нужно было посмотреть.

Он оглядывается через плечо и поворачивается ко мне лицом.

— Что видишь?

— Что с ним все в порядке.

— С чего это ты вдруг заинтересовался его благополучием?

Я опускаю взгляд из-за прямоты его вопроса, и вот я снова здесь, пытаюсь объяснить то, чего не могу.

— Что ты собираешься с ним делать? Спрашиваю я, меняя тему.

— Я, вероятно, убью его с такой скоростью. Он представляет угрозу для всех нас троих. В любом случае, он умрет здесь в своем душевном состоянии, если я освобожу его.

— Он спас нас там, ты знаешь. Если бы не Кадмус, я даже представить не могу, что эти люди сделали бы со мной и Нилой.

Нахмурившись, он отводит взгляд, как будто мои слова вонзились ему в сердце.

— Прости, что меня там не было.

— Я говорю тебе это не для того, чтобы уязвить твою гордость, но, несомненно, человек, который спас меня от чего-то столь ужасного, заслуживает большего уважения, чем смерть.

Опустив взгляд, он кивает.

— Да.

Мы едем по открытой пустыне в течение нескольких часов, пока воздух не становится прохладнее, разреженнее, без привкуса сухости. Большая часть поездки проходит в тишине, если не считать нескольких коротких реплик между Титом и Валдисом, обсуждающих припасы и ульи, которые, как они когда-то знали, были выровнены до пустых мест вдоль маршрута. Мы проезжаем мимо небольших групп Рейтеров, которые гонятся за автомобилем, и я наблюдаю, как они исчезают в боковых зеркалах за облаками пыли, пока мы продолжаем движение. Было время, когда они были самыми ужасными монстрами, когда-либо бродившими по пустыне, но с тех пор я узнала, что есть гораздо более опасные.

Солнце висит к западу от нас, опускаясь за высокие горы, к тому времени, как Валдис сворачивает с главной дороги.

Титус указывает на каменную гору, которую он, кажется, помнит с тех дней, когда его еще не захватили солдаты Легиона. Как он может помнить так много из пейзажа, для меня загадка, учитывая, что я вообще мало что помню.

Несмотря на понижение температуры, пот липнет к моему телу, когда мы выбираемся из грузовика и следуем за Титусом по тропинке среди скал цвета сумерек. Ноги подкашиваются от езды, я поскальзываюсь на небольшом плато, и Валдис подхватывает меня сзади, ставя на ноги. Я останавливаюсь из-за постоянного звука, который начинался как белый шум, но с тех пор стал громче. Ровный гул, который, кажется, не беспокоит ни того, ни другого, пока мы поднимаемся к нему. Мы пересекаем высокий участок скалы, пока моим глазам не открывается самый захватывающий вид, который я когда-либо видел. На поляне протекает длинный ручей, окруженный сланцем и камнями, и я провожаю взглядом его путь к величественному водопаду, низвергающемуся в хрустальный пруд.

Как будто смотришь на осознанное сновидение.

Со взрывом смеха я прикрываю рот рукой, охваченная благоговением и великолепием этого места.

— Это так красиво! Я поворачиваюсь к Валдису, чьи губы растягиваются в более сдержанной улыбке, и он мотает головой в сторону бассейна.

— Какого черта ты ждешь?

На пике возбуждения я спускаюсь по скале, Валдис и Титус следуют за мной по пятам, пока я не достигаю края ручья. Я даже не снимаю одежду, когда иду по маленьким зазубренным камням, которые со временем превращаются в мягкий песок. Вода омывает мои лодыжки, в то время как я забираюсь все глубже и глубже, пока шелковистая жидкость не поднимается к моей шее. Все звуки стихают из-за воды, проносящейся мимо моих ушей, когда я погружаюсь под поверхность в тишину, и кажется, что я в другом мире. Невесомый и успокаивающий, в то время как он затягивает раны, разбросанные по моей плоти.

Я бы осталась погруженной в него навсегда, если бы не тяжесть в груди, требующая воздуха.

Стоя на камнях напротив меня, Валдис и Титус снимают рубашки, и, вытянув руки над головой, Валдис ныряет под плеск воды, исчезая под поверхностью.

С улыбкой я оглядываюсь вокруг, ожидая, когда он выйдет перевести дух.

Какая-то сила врезается в меня, поднимая в воздух, когда Валдис подхватывает меня на руки. Из меня вырываются смешки и крик, когда он перекидывает меня через плечо и кружит. Тяжелый мир кажется легким, когда он подбрасывает меня в воздух, и я снова соскальзываю под поверхность воды, наслаждаясь струями жидкости по моей коже, прежде чем вынырнуть, чтобы вдохнуть.

Когда я выныриваю снова, он там, вытирает излишки воды с его лица, пока он осматривается.

— Я бы сказал, что это хорошее место, чтобы разбить лагерь на ночь.

Окидывая взглядом окрестности, я упиваюсь красотой этого, казалось бы, нетронутого места и замечаю Титуса, стоящего под водопадом, чудовищный Альфа собирает быстрые потоки в свои ладони. Улыбаясь, я поворачиваюсь обратно к Валдис.

— Я говорю, мы просто останемся здесь навсегда.

Наклонив голову, Валдис обхватывает мою щеку, проводя большим пальцем по моим растянутым губам.

— Если это сохранит эту улыбку на твоем лице, мы так и сделаем.

Я проталкиваюсь сквозь воду и обвиваю руками его шею, позволяя ему притянуть меня для поцелуя.

— Было бы.

В течение следующего часа мы плаваем и играем под водопадом с таким детским удивлением. Я даже не помню, чтобы в своей жизни была такой беззаботной. Конечно, у нас были такие моменты с моей матерью, но они давно забыты из-за страданий, в которых я жила с тех пор. Моя одежда была чуть более чем влажной к тому времени, когда мы развели костер на берегу.

— Я возьму одно из лезвий и посмотрю, нельзя ли раздобыть немного еды. Титус роется в сумке с припасами и вытаскивает нож с крючком для потрохов на одном конце. С таким количеством ресурсов кажется маловероятным, что солдаты погибли бы в пустыне, если бы не наткнулись на мародеров так скоро. Но тогда они никогда не жили за пределами