Проезжая мимо аэродрома, на котором базировались «яки», мы увидели вместо летного поля огромное озеро. Из спокойной его глади, казалось, выскочили дельфины да так и повисли в воздухе. А это было не что иное, как лопасти винтов, и среди них, как здоровенная пасть кита, верхняя часть кабины транспортного самолета «Си-47». Истребителей не было видно, они скрылись под водой.

Авиационные техники на плотах из подсобного материала – металлических бочек, досок, бревен, – поругиваясь и суетясь, перебирались от одного «дельфина» к другому.

– Тоже мне… проспали. Не догадались вовремя перелететь туда, где посуше, – ворчливо заметил водитель.

– Вы не правы. Паводок начался ночью, совсем неожиданно. Взлететь в таких условиях – значит угробить не только технику, но и людей, – пояснил я.

Но вот необычное зрелище осталось далеко позади. Уровень воды на дороге немного спал. Показался наш аэродром, сплошь покрытый лужами. Вокруг него все, кто был свободен, копали обводные канавы.

…Интенсивность боевых вылетов полка возросла – несколько аэродромов корпуса вышло из строя. Эксплуатация же боевой техники в таких условиях не прошла бесследно. На некоторых машинах забарахлили моторы – случилось даже несколько вынужденных посадок, благо на своей территории.

В конце декабря 2-й и 3-й Украинские фронты замкнули кольцо вокруг фашистских полчищ в районе Эстергома – окружение будапештской группировки завершилось. После того как командование окруженной группировки отклонило наш ультиматум – сдаться без лишнего кровопролития, – начался беспощадный разгром окруженных войск. Он продолжался почти два месяца, до второй половины февраля сорок пятого года.

Противник упорно и настойчиво стремился прорваться через внешнее кольцо окружения, выйти к Будапешту и восстановить утраченное положение. Но его контрудары не смогли сломить стойкости и решимости наших войск, несмотря на то, что в прорывах участвовали отборные немецкие войска. Особенно мощным был третий контрудар, который наносил четвертый танковый корпус СС в составе пяти дивизий. Общая численность наземной техники противника составляла свыше 600 танков и штурмовых орудий, более 1200 орудий и минометов.

Силы были сосредоточены впечатляющие. Мы давали себе отчет в том, что разгромить их будет трудно. И в этот период напряженнейших боев наш полк принимает самое активное участие в нанесении бомбовых ударов.

Авиация врага, в общем, уже не столь многочисленная, как прежде. Но немцам удается организовать очень мощные авиационные группы для поддержки своих войск в контрударах. Схватки в воздухе, хотя и не частые, носили ожесточенный характер, особенно при встречах с истребителями, которые действовали в составах не менее восьми самолетов. Их усилия наращивались в бою подходившими мелкими группами – получался замкнутый цикл. Это был новый, удачный, хорошо продуманный метод работы.

Так, 3 января наши летчики, прикрывая войска в районе Шаришан-Бойно, были атакованы двумя восьмерками «мессершмиттов». Завязался один из тех боев, которые со «сто девятыми» всегда проходили трудно. Неожиданно к месту схватки подлетает еще одна восьмерка «мессершмиттов». Гвардейцы, численность которых оказалась в два с половиной раза меньшей, чем у фашистов, не дрогнули, выстояли.

На помощь своим пришли двенадцать летчиков из другой эскадрильи, и бой закончился без потерь с нашей стороны. В этой схватке отличились Середа, уничтоживший два «шмитта», и его напарник Погодин.

Оба пилота прибыли в полк почти в одно и то же время, когда битва на Курской дуге вступала в завершающую фазу, но в боевые действия включились по-разному. Игорь Середа начал с полетов на прикрытие наших войск во время освобождения Левобережья Украины, с заданий, насыщенных воздушными схватками, в которых росли его мастерство, зрелость, опыт.

В боях за Молдавию он был уже закаленным бойцом, проявил незаурядную храбрость, мужество, летно-тактическую смекалку. Вскоре Середа становится одним из лучших разведчиков эскадрильи и продолжает увеличивать счет сбитых самолетов противника. К концу войны он совершил более 160 боевых вылетов, из них 70 на разведку, участвовал в 27 воздушных боях, в которых сбил 17 вражеских машин – это очень высокий процент точности. Поистине Игоря можно назвать снайпером неба.

За эти бесценные качества воздушного бойца Середе присваивают звание Героя Советского Союза.

Погодин начал летать на боевые задания на восемь месяцев позже Игоря – не позволяло ранение. К концу февраля сорок пятого года он успевает выполнить 134 боевых задания, из них 70 на разведку, провести около десяти воздушных боев и сбить два самолета противника. В это время в одном из боев машина Погодина загорается. Владимир спасся на парашюте, но получил сильные ожоги. Закончив лечение, он снова в боевом строю…

16 января наш полк перебазировался ближе к Будапешту. «Лавочкины» приземлились на ипподром Алаго-Вилле, и личный состав разместился в летней резиденции диктатора Венгрии Хорти.

Накануне перелета на эту точку к нам прибыл генерал-лейтенант авиации ИД. Подгорный. Я в это время находился в воздухе. И вот то ли наш заботливый доктор Гущин доложил о неважном состоянии моего здоровья, или по какой другой причине, но комкор приказал Ольховскому не выпускать меня в небо.

На другой день я убеждал командира полка:

– Да в пригороде Будапешта трудно найти место, где можно посадить самолеты. Нужен соответствующий опыт. Без ложной скромности скажу: он у меня есть. И вы, командир, об этом знаете. Для пользы дела – разрешите один вылет!

– Добро, Кирилл Алексеевич. Ищите. Так будет лучше, – разрешил Ольховский.

Хорошо, что у нашего командира отсутствовали этакие начальственные амбиции. Для него главное – дело, сохранность экипажей при перебазировании. И с первой группой, в составе которой восемь машин второй эскадрильи, я стартую в небо на новое место нашей работы. Но перед тем как запустить моторы, до экипажей доводим порядок выполнения задания на маршруте, захода на посадку, сообщаем особенности полосы приземления на незнакомом аэродроме. Я предупреждаю летчиков:

– После того как прилетим на точку, не делая посадки, загнем небольшой крюк – посмотрим, что творится в этом гигантском котле…

Разобрав несколько вариантов воздушного боя на случай встречи с противником, мы взлетаем.

Дунакеси и Алаго-Вилле уже под крылом. Показав летчикам площадку и убедившись, что они поняли, где мы будем садиться, я беру курс на северозападную окраину Будапешта. Высота – 2000 метров. Погода необычайно ясная – лети сотни верст и ни одного облачка не встретишь. Идеальные условия для зоны!

И вот в этой прозрачной сини замечаем самолет: он впереди нас и идет с территории противника на высоте около 2500 метров.

Вначале мы признаем его за своего разведчика. Но по мере сближения разглядели, что это немецкий трехмоторный транспортный самолет Ю-52. Раздумывать некогда – враг может прорваться к городу и выполнить свой замысел (что там у фашиста на уме?!).