Пошатываясь, участковый вышел на крыльцо. За двадцать пять лет службы ему несколько раз приходилось стрелять вверх, но в человека он стрелял впервые, да еще со смертельным исходом. Хотя капитан не отличался впечатлительностью, его мутило.

– Ну, что там?! – крикнул Осип из-за машины.

– Готов…

– Что там? – снова крикнул Осип, и Мурашов понял, что он прошептал, а не крикнул в ответ:

– Готов!

Осип высунулся, потом осторожно вышел из-за укрытия и с опаской подошел.

– Насмерть?

– Ну…

– Ты извини, Валерьич, что я не стрелял, – извиняющимся тоном сказал он. – Не приучен я к этому…

– А я приучен? – Мурашов пытался спрятать пистолет, но руки дрожали, и он не попадал в кобуру.

– Тебе расслабиться надо, Валерьич! Пойдем ко мне, самогонки выпьем…

Капитан покачал головой.

– Нельзя мне – сейчас служебная проверка начнется, на алкоголь проверять будут. И так… Да и не хочется… – Потом, вспомнив, растерянно добавил: – Да и домой мне надо: Ира тетерева запекает… Как неудачно все вышло…

Дед Осип ободряюще похлопал его по плечу.

– Удачно, Валерьич! Очень удачно! Неудачно – если бы мы тут мертвыми лежали! А оно вполне могло так обернуться…

И он был совершенно прав.

18 мая 2012 года

Западная Сибирь, райцентр Таёжный

Где искать того, кто им нужен, геологи не знали. Да и жителей Таёжного вопрос ставил в тупик. Зато дорогу к районному отделу МВД им показали сразу, и вскоре вездеход подкатил к двухэтажному деревянному зданию с антеннами на крыше и флагом России на фасаде. Дремов зашел и спросил у дежурного: где искать службу безопасности?

– А чего их искать? – удивился молодой лейтенант полиции. – Они же наши соседи! Обойдите дом с другой стороны и увидите!

Так далекие от подобных дел геологи узнали, почему полицейские называют старших братьев «соседями». Оперуполномоченный ФСБ, который назвался Иваном Ивановичем, проявил к специальному чемоданчику и упавшему самолету гораздо больше интереса, чем участковый полиции Мурашов в селе Дальнем. Он отобрал подробные объяснения у Дремова, Егора и Петровича, потом попросил всех выйти и долго разговаривал по телефону. Но, как выяснилось, оказался тоже недостаточно компетентным. Когда уставший от ожидания Дремов не выдержал и, постучав, вошел в кабинет, тот раздраженно сказал:

– Дело серьезное! Надо чемодан в Омск везти…

– Как в Омск?! Я не могу, надо на маршрут возвращаться.

Иван Иванович отмахнулся.

– Кто вам такую вещь доверит?! Это дело государственной важности! Сейчас дадите подписку о неразглашении и ищите свой молибден дальше! Только думаю, туда столько народу наедет, что не до молибдена будет.

– Что вы говорите! – возмутился Дремов. – Молибден – это тоже дело государственной важности!

– Подписывайте, и свободны! – Оперуполномоченный пропустил его реплику мимо ушей и положил на стол строгий бланк. – И ваши подчиненные пусть зайдут и подпишут!

Переночевав в Таёжном, в убогой гостинице, геологи поехали обратно к Черному урочищу.

– И чего вас понесло на эту охоту?! – ругался Дремов против обыкновения громко. – Сидели бы и работали, как положено! Наше дело – молибден искать, а не самолеты! Считай, два дня потеряли! А если и вправду понаедут…

Оказалось, и вправду понаехали! Во второй половине следующего дня над Черным урочищем с грохотом закружил вертолет, рыча мотором и с треском заваливая деревья, прошла инженерная машина разграждения, за которой оставалась вполне проезжая дорога. Вертолет сел неподалеку на расчищенную площадку, военные разбили лагерь, поставив несколько палаток и полевую кухню. У геологов несколько раз проверяли документы, а потом прямо попросили покинуть насиженное место. На вопрос Дремова, что происходит, пояснили, что прибудет следственная бригада, эксперты, а главное, очень важный генерал, у которого в этом самолете погиб отец.

Делать было нечего, партия снялась и, обогнув место катастрофы, переместилась дальше на несколько километров. Здесь было спокойно, только над головой то и дело летали вертолеты. Геологи, не обращая внимания, продолжали работать. Так продолжалось три дня, потом вновь стало тихо. А еще через десять дней они обнаружили выход молибденита.

18 мая 2012 года

Москва

Об обнаружении самолета генерал-майор Балаганский узнал через два часа после того, как геологи доставили спецчемоданчик в поселок Таёжный. В Москве была уже полночь, когда его разбудил звонок начальника военной контрразведки Сибирского военного округа генерала Горшенина. В его компетенцию входило обеспечение безопасности в частях и соединениях ракетных войск на территории округа, поэтому они с главнокомандующим РВСН были хорошо знакомы и даже приятельствовали, что позволяло звонить в такое время ему на квартиру. Привыкший к ночным звонкам Балаганский ожидал сообщения о каком-либо ЧП в подчиненных дивизиях, но дело приняло совершенно другой оборот.

– Извини, что разбудил, Георгий Петрович! Дело в том, что тут самолет нашли…

– Какой самолет? – спросил еще не окончательно проснувшийся главком.

– Ан-24. Тот самый! Ну, который пилотировал ваш отец…

Балаганского будто по голове ударили.

– Алло, Георгий Петрович! Вы на связи? Алло!

– Как же его нашли? – хрипло спросил Георгий. Хотя это никакого значения не имело, такой вопрос первым пришел ему в голову.

– Случайно, в квадрате Г-47. Он упал в заросший овраг, с воздуха не увидишь… А тут геологи молибден искали и наткнулись… Они и спецчемоданчик сдали…

– Я дела разбросаю и послезавтра прилечу, – сказал Балаганский, постепенно приходя в себя. – Спасибо, Савелий Сергеевич!

* * *

В три часа послезавтрашнего дня вертолет с главкомом, которого сопровождало местное военное начальство, приземлился на спешно подготовленной и оборудованной площадке в тайге. Майская погода в Сибири совсем не та, что в Москве, и, несмотря на вроде бы пригревающее солнышко, местные были в бушлатах и шинелях. Предложили шинель и высокому гостю, но Балаганский отказался, оставшись в кителе. Отказался он и от предложенного обеда, накрытого в большой армейской палатке. Поэтому все сразу погрузились в вездеход и по ровной, еще свежей просеке подъехали к оврагу.

– Дальше придется пешком, Георгий Петрович, – сказал Горшенин.

– Пешком так пешком, – ответил главком.

Он сохранил хорошую форму, не расплылся и мог пробежать кросс, уложившись в норматив. И главный особист был жилистым и поджарым. А вот командующий округом Ивашин и командующий сорок первой ракетной армией Сизякин имели избыточный вес, страдали одышкой, и перспектива пешего перехода по пересеченной местности им вряд ли нравилась. Но деваться было некуда и даже демонстрировать свое неудовольствие не следовало.