И всех троих поглотил ледяной туман.

Они вышли из тумана в помещение, при виде которого Эйва ахнула от изумления. Потому что это была точная копия банкетного зала в «Убывающей Луне». От свечей в канделябрах на обшитых деревянными панелями стенах на пол падали озерца жёлтого света. В очаге потрескивал огонь, но вместо тепла от него исходил леденящий холод. Над камином висело зеркало в бледной раме – Эйва с содроганием поняла, что рама сделана из человеческих костей.

В центре зала по разным сторонам длинного стола сидели Мэтью и Люнетт, а перед ними стояли пустые тарелки.

Эйва бросилась к брату.

– Мэтью! – крикнула она, но тот не ответил. Девочка схватила его за плечо и потрясла, но он оставался холодным и твёрдым, как камень.

– Вы же сказали, что он невредим! – с ненавистью выкрикнула она, оглядываясь на мистера Боунза.

– Он и впрямь невредим, – мистер Боунз аккуратно положил Ту Самую Книгу на стол. – Они с подругой вели себя несколько шумно, и я решил, что лучше погрузить их обоих в сон. Скоро я разбужу их, – он сгрузил едва живого лорда Скиннера возле камина и взял с каминной полки курительную трубку. Спокойно и расслабленно он набил её табаком и раскурил, а потом повернулся к зеркалу, и Эйва с ужасом увидела, что он там не отражается. Как это возможно? Ведь у всего существующего есть отражения!

Лорд Скиннер с трудом поднялся с пола, опираясь о каминную полку. Всё тело его страшно дрожало, так что непонятно было, как он вообще держится на ногах.

– Мистер Боунз, – произнёс он слабым голосом, – ты у меня вспомнишь своё место. Я сам создал тебя, и ты поклялся мне служить. Я приказываю освободить нас всех.

Руки Эйвы соскользнули с холодных плеч Мэтью.

– Вы его создали? Что вы имеете в виду?

– «Если на сердце темно и несладко, зеркало примет всё зло без остатка», – насмешливо процитировал мистер Боунз. – Оно сработало слишком буквально, верно, Эфраим?

Лорд Скиннер застонал.

– Когда умерли мои родители, мне было всего восемь лет. Магическое зеркало досталось мне в наследство от отца. Никто не говорил мне, что связываться с волшебными зеркалами опасно, никто не предостерёг, что я могу там увидеть. Все говорили одно и то же – что я должен держаться, быть мужественным, быть хорошим мальчиком. Так что мне оставался только этот детский стишок. Я проводил перед зеркалом ночи напролёт, представляя, что моё отражение – это плохой мальчик, мальчик, которому тяжело, который скорбит, который боится тоже заболеть и умереть, как заболели и умерли его родители. А потом пришла ночь, когда мальчик из зеркала взглянул на меня и заговорил со мной.

Стены зала словно бы плыли вокруг Эйвы. Этого не могло быть. Отражение не могло просто взять и ожить.

Хоуэлл подвинул себе ближайший стул и тяжело сел на него, будто у него закружилась голова. Похоже, он сам не понимал, что делает.

Мистер Боунз улыбнулся ужасной улыбкой.

– Отражения реальны. Обычное зеркало показывает вам, как вы выглядите снаружи. Я – противоположность этого: я показываю то, что внутри. Я создан из магии и из всех тех частей Эфраима Скиннера, от которых тот хотел отделаться, – ничего удивительного, что теперь он меня боится.

Значит, мистер Боунз – это страх мистера Скиннера, обретший собственную форму! Эйва задрожала. Понятно, почему у мистера Боунза не было отражения: потому что он сам – отражение.

– Должно быть, поэтому он так внезапно исчез тогда с фабрики, – тихо сказал Хоуэлл. – Потому что в Уайзе лорд Скиннер заглянул в магическое зеркало, и мистеру Боунзу пришлось в нём отразиться.

Это объясняло, почему лорд Скиннер использовал мистера Футера в качестве шпиона: если лорд сам смотрел в зеркало, он мог увидеть там только одно – мистера Боунза. Помнится, лорд Скиннер говорил, что остался один, без всякой компании, кроме себя самого. Оказывается, он выражался совершенно буквально. А теперь и его собственное отражение стало ему врагом.

Лорд Скиннер выпрямился и запахнул свой халат.

– Я тебя не боюсь, мистер Боунз, – сказал он, потуже завязывая пояс. – И приказываю тебе отпустить нас.

Мистер Боунз расхохотался.

– Ты не можешь ничего приказывать по эту сторону зеркала, Эфраим Скиннер. Внеуайз принадлежит мне. Я бы убил тебя, если бы мог, но мы с тобой неразрывно связаны. Все эти годы я поддерживал в тебе жизнь потому, что смерти ты боишься больше всего на свете. Чтобы её избежать, ты готов на что угодно.

Он щёлкнул пальцами в воздухе.

Все огни в зале разом погасли. Единственный свет теперь исходил от огня в камине – да ещё от серебристого мерцания за окнами. Люнетт осталась неподвижной, а вот Мэтью вздрогнул, вскочил с места и с диким видом огляделся.

– Эйва? Что происходит?

Эйва бросилась брату на шею.

– Всё в порядке! Не волнуйся.

– Вообще-то вам есть о чём поволноваться, – заметил мистер Боунз, выбивая трубку в камин. По стенам зашевелились тени, послышался какой-то звук, похожий на шелест мёртвых листьев, он становился всё громче, всё меньше походил на шорох листьев и всё больше – на…

Перестук костей.

Сквозь окна заструился серебряный туман – и начал принимать форму. Скелеты. Четыре огромных скелета. Их костяные руки болтались по бокам, пальцы беспокойно шевелились. Черепа скалились в вечных улыбках, пустые глазницы были чёрными дырами в белой кости, дырами, ведущими в никуда…

Та Самая Книга на столе внезапно раскрылась и зашелестела страницами. На листе проступили строки – такие бледные, что Эйва едва могла их различить.

Таковы условия договора между Миром Людей и Внемиром:

– Дивный Народ оставляет мир людей и забирает с собой всю свою магию, чтобы создать собственное царство. Однако не должно миру людей остаться вовсе без магии. Да будут созданы магические зеркала, связанные попарно, и каждая пара да станет дверями, соединяющими Мир Людей с Внемиром. В эти двери может войти любой, кто получит приглашение с той стороны. Посредством зеркал Внемир да будет поставлять в Мир Людей магические предметы и услуги.

– Покуда существуют зеркала, действует сей договор. Если договор нарушится, с ним исчезнет и Внемир.

Если бы слова на странице могли выглядеть грустно, Эйва бы сказала, что именно так они и выглядят.

Рядом с Книгой – по обеим её сторонам – на столе появились два костяных пишущих пера.

– Хранители Той Самой Книги, – сказал мистер Боунз, – пришло время переписать договор и навсегда изменить наши миры. Сейчас вы возьмёте эти перья и будете писать под мою диктовку. Итак, пишите. «Таковы условия договора, написанные без принуждения. Зеркала будут пробуждены вновь. Мир Людей вовеки будет служить Внемиру», – он мрачно усмехнулся и кивнул на лорда Скиннера: – А этот мешок плоти будет служить лично мне.