– Сто с лишним лет? – язвительно спросил ведьмак, – Не смеши. Даже у самой-пресамой безумной любви и страсти есть срок годности.

– Вообще-то он го… – заведясь, начала я и тут же опять схватилась за горло.

– Блин, я тебя сейчас сам прибью, чтобы уже не мучиться! – заорал Лукин и схватив с передней панели пузырек, пихнул мне в руку, – Глотни!

Глотнула, отпустило. Села нахохлившись и переживая момент своей непроходимой тупости под раздраженным зырканьем Данилы. Прав он – дура. Чего завелась-то? Не наплевать мне разве на его гипер-циничный взгляд на чувства. Тем более, он и не скрывал его ничуточки изначально.

– Так, подведем черту, – после паузы начал ведьмак. – Мы имеем во врагах одного очень не слабого мага и, возможно, целый клан вампов, стоящих за ним. Но есть вероятность, что он действует самостоятельно, преследуя некие цели, не связанные с целями клана, а может и прямо им противоречащие. Иначе на кой ему втихаря идти на сотрудничество с отдельскими. Тогда он сам по себе, и угроза менее масштабна. Этот вопрос нам стоит прояснить первым делом. Приедем, и я этим сразу и займусь. Люськ, а, Люськ, а у тебя для меня еще какие-нибудь дерьмо-сюрпризы есть?

– Нет, вроде.

– Волхов, конечно же, в курсе насчет мага?

– Угу.

– А тебе распространяться, значит запретил, – это он уже не спрашивал, а задумчиво проговаривал. – Хитрый, гад. Я бы тоже так сделал. Будет копать небось втихаря по своим каналам, но неофициально, раз там свои же и замараны, заодно и использовать это как повод к тебе подкатывать. Да и пусть себе копает, он нам не помеха. Рихар тоже подлунный, и случись что, копов это касаться не будет. Разборки подлунных.

Я обратила внимание, что насчет возможных подкатов Егора Лукин никак не высказался, но промолчала.

– А что может случиться?

– Да что угодно. Все будет зависеть от того, насколько Бувье упертый. Ну или терпеливый. Потому как пока ты моя подопечная – ни на кого левого работать не будешь, василек.

– А потом?

– Суп с котом. До потом еще дожить надо, Люськ. Учитывая, что вскоре ты можешь такой мощью обзавестись, что мама не горюй, Бувье имеет все шансы перестать считаться проблемой в принципе. Все, утихни, думать буду.

Я и примолкла, а потом и задремала, устав наблюдать за работой мысли ведьмака.

– Просыпайся, спящая красавица, – гаркнул Данила, и я села прямо, заморгав на свет яркого фонаря сквозь лобовое. – Уже подъезжаем.

– Мне побудка поцелуем как-то больше нравилась, – проворчала прежде чем сообразила остановиться.

– Не, Люськ, никаких поцелуев нам пока, – ответил ведьмак, сворачивая на улицу с моим ведьминским домом. – Так, сидишь дома, как мышь под веником. Никуда не высовываешься без меня. Заказов никаких не берешь без моего позволения, просителей тоже не принимай. Вообще лучше никого. Лучше вон выспись как следует, завтра я тебя подниму раненько, и начнется твоя новая жизнь.

– Да и так уже началась, – вздохнула, взявшись за ручку двери.

– Сидеть! – Данила вылез первым сам, огляделся на темной улице и даже как будто принюхался и только после этого распахнул дверцу и подал мне руку. – Нет, василек, прости за каламбур, но до сих пор это были только цветочки.

Он повел меня под арку и по-хозяйски толкнул дверь, что к моему удивлению покорно открылась.

– Это что же, ты теперь ко мне, как к себе домой вваливаться будешь?

– А ты как думала? Сила у нас общая и под моим контролем. Так что, спрятаться и отлынивать не выйдет. Все, бывай, до завтра.

Он плюхнул обе мои сумки на пол и ушел в темноту.

Глава 26

Я прищурилась в потемки холла. Блин, я ведь даже еще не знаю, где тут свет включается. Этим, очевидно, Алька занимался, который что-то не спешит меня встречать.

– Э-э-эй! – окликнула я и вздрогнула от неуютного эхо. – Народ! Я дома! Вы где?!

Вот, кстати, странно, что в этот раз я не ощутила той самой радостной приветственной волны от дома. Прислушалась к себе и к окружающей тишине. Прохлада вместо волны ликующего тепла. Настороженность. Вот что я уловила. А еще едва слышную возню где-то впереди и справа. Напрягла слух еще.

– Ступай вперед, чужеяд урюпый! – опознала я басовитое шипение Никифора.

– Сам иди, сиволап скапыжный! – пыхтел Алька в ответ.

Я невольно улыбнулась, поняв неожиданно, как соскучилась по этим их забавным препирательствам.

– То твоя служба – хозяйку встречать, тюрюхайло поганое! – упорствовал домовой.

Это что, они делятся, кому меня встречать выходить? Воспаление лени приключилось в мое отсутствие?

– А как не она это? Не чую я ее, как прежде! – удивил меня слуга. – Отстань, остолбень старый! Сам иди! Твое то дело, в дом кого попало не пущать!

– Моя забота – дом и порядок в нем блюсти, а не поклоны встречаючи ломать, – уже чуть громче бухтел Никифор. – Ступай, сказал, разлямзя глуподырый!

– Я только хозяйке поклоняться должон!

– Так то она и есть, оглох что ль, моркотник ты коломесный, иль ослеп?! Так раскрой уши с зенками бесстыжими!

– А на кой мне твои зенки с ушами, коли я прежней силы не чую, костеря ты королобый! А раз не чую – значит не она.

– Она, дуботолк безмозглый!

– Сам ты сдергоумок трухлявый! Не она!

– Развислай зряшный!

– Хохрик страхолюдный!

Так, весело, конечно, но меру надо знать.

– Алька, ты совсем что ли? – устала я слушать их уже в полный голос препирательства впотьмах. – Свет включи, пока я ноги не переломала, и что я говорила насчет ссор и обзывательств?

В темноте взвизгнули, завозились, и вдруг мне в лодыжку что-то врезалось. Я чуть сама не завопила с перепугу, но тут наконец зажегся свет, и заголосил Алька.

– Она! Хозяйка родимая вернулась! – он обхватил мою ногу и уставился снизу вверх круглыми желтыми глазищами, блеснувшими слезами на меховой физиономии. – А я говорю-говорю этому колупаю, мол, хозяйка вернулась, а он мне