с другими работать. Лания обратила внимание на парту Малера, где с надменным видом сидела Калеса, которая поправляла волосы и фыркала на слова соседа.

«Надо же, как они быстро сдружились. На Малера не похоже», — подумала Лания, прежде чем вновь вспомнить о свитке. Ей не давала покоя та битва и шныряющие в ночи тебрарумы, из-за которых она неосознанно стала бояться тьмы ещё больше. Раньше при виде тёмного угла, она с ужасом представляла, как из него выходит Валтис с хищным оскалом, но теперь же, ей представлялось, что следом появлялись и тенадасеры. И без того переполненная копилка страхов увеличилась в размерах.

Что если тебрарумы вернутся за ребятами? Если, не дай Светлая Дева, утащат с собой или вовсе убьют их? Или им нужен был не свиток? Может её предположения ошибочны, и они приходили за чем-то другим? Только она успела прогнать в голове эти мысли, как к ней повернулась Люксальта, склонилась над партой и с серьёзным видом зашептала:

— Думаю, нам надо посмотреть свиток ещё раз. А после, точно не будет лишним, отдать его преподавателям, пусть сами разбираются.

Лания качнула головой, приготовившись слушать профессора.

По аудитории пронеслись короткие звуки оповещения об обращении. Из динамиков зазвучал строгий женский голос:

— Следующим студентам явиться в деканат немедленно: Флатэс Игнэйр, Ингелео Элисар, Люксальта и Эльтен Контра́йны, Калеса Амкапир, Лания Нобилиа и Малер Присфидум.

Сообщение повторили ещё раз, прежде чем Лания смогла усвоить информацию и прийти в себя. Сердце заколотилось в груди от нарастающих нервов, по телу прокатились покалывающие волны страха. Одногрупники зашептались, поглядывая на названных студентов, пока виновники торжества переглянувшись между собой, начали неспешно собирать вещи. Ребята недоумённо перекинулись ещё парочкой взглядов, прежде чем направиться к выходу из аудитории.

Только на Ланию обратилось внимание сокурсников, как она боязно съёжилась, вжав голову в плечи и уперев глаза в пол. Она слышала, как студенты шептались между собой: «Это они разбили окна?», «Вот и вандалы», «С ума сойти, это они устроили?». Шестёрка студентов покидала аудиторию под неутихающие перешёптывания и заинтересованные взгляды. Уже у кабинета декана, они встретили Флатэса, махнувшего друзьям.

— Ну, вот и настал час казни, — поэтично проговорил Флатэс, задорно усмехнувшись.

— Ты вообще когда-нибудь затыкаешься со своими шутками? — недовольно высказался Ингелео, вперив в задорного парня обжигающе ледяной взгляд.

— Ты ещё заплачь. Мне как-то приходится терпеть твои ехидства, вот и ты будь добр. — Беззаботно пожал плечами Флатэс.

— Одьювер³, — выругался Инглео.

— Будь здоров, — непринуждённо выпалил Флатэс.

После чего уже семёрка «преступников» вошла в кабинет декана.

* * *

Хабитария¹ — один из обязательных предметов, изучающих существ, обитающих в Зазавесье.

Арифмантика² — наука, изучающая разные своего рода вычисления, касающиеся так же проведения атак и боёв. Предмет представляет собой курс, который значительно поможет и в торговой сфере, и в боевой, и любой другой, где могут потребоваться расчёты. Арифмантика имеет как базовый курс, так и факультатив с более углублённым изучением предмета.

Одьювер³ — скверные ругательства на старо-кувельском.

Глава 10. Алеющая память. Часть 2

Штаб сопротивления

Шум бурлящей крови закладывал уши вместе с шоком и пронявшим тело страхом. Руки волнами пронимала дрожь, стараясь охватить разум, ещё не отошедший от подавляемых до того эмоций. Горечь сдавливала горло, не давая нормально продохнуть. Воздух с трудом пролазил в лёгкие, потому Эпкальму казалось, что он почти и не дышит вовсе, от представшей его глазам кровавой картины. Лежащий перед ним Сэлд походил на мертвеца: на нём не было ни одного места, которое бы не пропитала кровь, заполняющая воздух солоноватым запахом, неприятно ударяющим в нос; глубокие, явно колотые, раны уходили вглубь по бокам, Эпкальм ввел другу несколько ампул заживляющего средства, стянул с себя плащ, изорвал и постарался замотать на Сэлде, чтобы остановить кровотечения; бледные губы и лицо буквально кричали о том, что товарищ уже наполовину труп, хотя было понятно, что это из-за большой кровопотери; ссадины усеяли руки и лицо, разодранная местами одежда, походила на лоскуты.

Сопротивленец уже и не помнил, как прибежал Глорас вместе с парнями из его отряда, как они водружали тело сильно израненного товарища на носилки и как принесли его в штаб, оставляя того на милость Гловиль и Ска́фии. В памяти застыл ужасающий образ почти не дышащего Рафспита, который, по-видимому, из последних сил полз к штабу. Вообще удивлял тот факт, что он сумел добраться с таким внушительным списком ранений, хотя Аноильтенс догадывался, что друг использовал залечивающие капсулы.

В кабинет медитрии Эпкальма не впустили, оставили ждать новости за дверью. За время, проведённое по эту сторону, он успел подумать о том, что Сэлд не оправится от ран, что не выживет, и командир снова его потеряет, толком не вернув. Тревоги обуревали его до такой степени, что, пока сидел под дверью он и заметить не успел, как наступило утро. Лидер бегло посмотрел в окно. Небо хмурилось, холодный свет проскальзывал внутрь. Ребята из отряда разместились на креслах в соседней комнате, так и не сумев отодрать лидера от стены у комнаты в «ад». Эпкальм видел во всём плохие предзнаменования и уже готовился рвать волосы на голове, когда дверь, наконец, открылась.

Вышедшая Гловиль, стрельнула презрительным взглядом на Эпкальма, а после недовольно качнула головой в сторону медпункта. Он тут же подскочил на ноги и влетел внутрь, чувствуя не просто внутреннее волнение, а будто его из раза в раз протыкали вилами.

В светлом кабинете в приятных серо-коричневых оттенках, в центре комнаты расположился металлический стол, обтянутый кожей. Вокруг него стояло оборудование и высокий столик, на котором грудились окровавленные инструменты с кучей алеющих бинтов. Из двух окон комната заполнялась светом. У самой дальней стены примостились два шкафа, где меди́трия⁴ хранила препараты и медикаменты; там же устроился стол на тёмном ковре, походя на кота в лежанке.

К Сэлду тянулись трубки, в том числе от пакета с донорской кровью, переливаемой пострадавшему и разные датчики, измеряющие его показатели. Живот товарища перебинтован вместе с грудной клеткой, а также забинтовали и голову, да что уж там говорить, он походил на мумию.

Лидер подскочил к «операционному» столу и навис над другом. Вблизи и при свете он выглядел куда хуже, а ведь его отмыли от крови и стянули те клочки, что прежде назывались одеждой.

— Говори, — с ноткой страха попросил Эпкальм, обращаясь к медитрии и незаметно сглотнул.

Женщина с короткими платиновыми волосами, стянула с себя перчатки, на которых отпечаталась кровь пациента. На её пухлом лице отражалось