Тело цепенеет. За рёбрами хаос. Я судорожно предполагаю, что ему могло понадобиться, и прикидываю, что вариант — не реагировать будет просто идеальным. Можно притвориться, что никого нет дома. Застыть, не дышать. Не издавать ни единого звука. И всё получится.

Саша вновь давит на кнопку звонка, заставляя меня сжать пальцы в кулаки. Хватит. Ну почему он такой упрямый и недалёкий? Если не открывают — значит, на то есть причины. Что в этом неясного?

Встав на носочки, прилипаю к глазку. Журавлёв смотрит в упор, упираясь одной рукой о стену и сканируя дверь, будто чёртов рентген. Я знаю, что меня не видно, но кажется, что вся как на ладони.

Минутная передышка дает мне возможность взвесить все за и против. Прийти к принятию и компромиссу. Я могу не пускать Сашу на порог. Это мой дом, моя крепость. Моя территория, на которой я чувствую себя уверенно и защищенно.

Сделав шаг, проворачиваю замок и выглядываю в подъезд через небольшой зазор. Хмурясь и показывая недовольство. Встречаясь с наглым и чуть ироничным взглядом.

Этот день я провела дома. И вид у меня соответствующий. Одета в удобный костюм из коротких шорт и свободной футболки. На голове собран высокий небрежный пучок, а на лице нет ни грамма косметики.

— Твоя сестра живёт в соседнем доме. Ты перепутал.

Саша ослепительно улыбается, убрав руку от стены и сунув её в карман брюк.

— И тебе привет, Полина.

Я крепко удерживаю дверь, будто боясь, что образ Журавлёва просочится в квартиру и испортит спокойную уютную обстановку. Я не маразматичка, но верю, что светлую ауру в помещении предопределяют люди. От неё и зависят состояние здоровья и сна, прилив энергии и жизненных сил. Саша — дьявол, змей-искуситель. Ему здесь не место.

— Если ты заглянул поболтать, то у меня нет времени.

И желания.

Чувствую себя абсолютно неподготовленной.

— Я бы и рад, но приехал по другому поводу. К Наилю.

Облегченно выдыхаю, но не расслабляюсь и жду очередного подвоха.

— В следующий раз, если решишь наведаться к Наилю, то позвони заранее, ладно? Моего мужа нет дома.

Я пытаюсь захлопнуть дверь, но Саша вставляет ногу в проем и не дает этого сделать. Смотрит пытливо, чуть склонив голову набок, проезжаясь глазами по моему лицу и устремляясь ниже.

— Он должен был тебя предупредить. Вы совсем не общаетесь, Полин?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Сердце клокочет. Зацепка, при которой я могла бы закончить диалог, с треском разлетается.

— Подожди минуту. Я уточню.

Оставив Журавлёва стоять на пороге, быстрым шагом направляюсь на кухню. Сразу же замечаю вибрирующий на столе телефон. Одному богу известно, как давно он разрывается от входящих звонков.

— Поль, там Саня должен наведаться. Угости его чем-нибудь. Я через двадцать минут буду…

В грудной клетке растекаются ярость и возмущение. Ничего не ответив, скидываю вызов и принимаю собственное поражение. Не спокойно, но обреченно.

На ватных ногах возвращаюсь в прихожую, открываю дверь и впускаю в свою комфортную чистую обитель того, кого по определению здесь быть не должно.

Взгляда не поднимаю, но чувствую победоносный и настойчивый на себе.

Саша вежливо благодарит и снимает обувь. Следует за мной. Проходит на кухню, где вовсю пахнет пряностями и выпечкой. На столе остывает шарлотка, у плиты не дорезан салат, а в духовке выпекаются рыба и батат. Обстановка почему-то кажется гораздо интимнее и дискомфортнее, чем на любой нейтральной территории и при случайной встрече.

— Чай или кофе? — сухо осведомляюсь.

Следует скрип ножек высокого стула по плитке, который задевает разом все нервные окончания в организме.

— Что не жалко.

Приподнятое настроение интенсивно снижается, а глупые мысли усиленно атакуют. Дома я зачастую другая. Без масок. Ни капли не нервная, ничуть не грубая. И даже сейчас, при явной осязаемой опасности, никак не могу заставить себя выпустить мало-мальски приличные колючки для самозащиты.

— Я вообще-то не жадная, — пожимаю плечами. — Если хочешь, отрежу шарлотку и заварю чай.

— Хочу.

Спокойный и совершенно не провокационный голос усыпляет волнение. Двадцать минут — это немного, но в данном временном контексте они тянутся надоедливой жвачкой, прилипшей к обуви.

Я надеваю фартук, прикрывая полоску оголившегося живота, и подхожу к столу. Каждый мой жест тщательно контролируется. То, как включаю электрочайник, достаю из формы пирог и отрезаю приличный кусок.

— Любишь готовить?

Усмехнувшись, вскидываю взгляд и проезжаюсь по сосредоточенному мужскому лицу. Остановившись на карих глазах, внутри которых плещется неподдельное любопытство, понимаю, что Саше действительно хочется знать.

— У меня семья — муж и дочь. Люблю не люблю, а надо.

Специально делаю акцент на важном, ограждаясь. То, что у Журавлёва есть ко мне влечение и симпатия, чувствуется кожей. Зря я выдала, что мне льстило его внимание в соцсетях. Оказывается, мне это не нужно. Теперь каждый пост неизменно сопровождается ответной реакцией, из-за чего я смущаюсь и меньше активничаю. Полная нелогичность и дурость с моей стороны.

Переложив шарлотку на десертную тарелку, отворачиваюсь и завариваю чай. Веду себя максимально гостеприимно, но то и дело поглядываю на часы.

— Приятного аппетита.

Ставлю перед Сашей пирог и ароматно дымящуюся чашку. Вспоминаю о батате и бросаюсь к духовому шкафу. Беру прихватки, чуть обжигаюсь, но боли не чувствую.

— Повезло Наилю. Я бы тоже не отказался, чтобы меня вот так встречали после работы.

Хлесткая фразочка, сказанная с целью зацепить и привлечь внимание, сильно возмущает. Хочется осадить.

— Не думай, это нечасто. За определенные заслуги.

Какие — не упоминаю. Пусть гадает. Качественный секс, подарки или что-то покруче. В любом случае это не совсем честный ответ. Встречаю просто так. Потому что люблю, ценю и хочу сделать приятно.

— Я бы старался ради тебя каждый день.

По коже мурашки от упрямого тона. Я смотрю вниз, чувствуя, как раскачивается сердечный ритм. Речь не о Насте. Конечно же. Да, она далеко не примерная хозяйка и максимально много времени посвящает работе, задерживаясь часто и допоздна, но не всем же быть одинаковыми?