От нечего делать провела пальцем по гладкой облицовке стены и внезапно почувствовала укол. Алая капля, повисшая на кончике неразличимой на белом фоне иглы, медленно втягивалась в нее. Миг — и бесшумно отворилась маленькая панель у самого пола. Просунув руку в тайник, я нащупала какую-то коробочку, потом что-то завернутое в тряпицу… А что это за маленький рычажок?.. Дернула его и замерла в ожидании. Ничего. Странно. Я оглянулась и чуть не вскрикнула. За спиной зиял черный провал потайного хода. Вот это да!!!

— Сонэя, ты где?

Чертыхнувшись, я резко дернула рычажок, закрывая ход, потом вернула на место панель тайника. Делиться находками я пока не собиралась. Может, кто-то скажет, что это самонадеянно и глупо, но лично я считаю, что это необходимый козырь.

Я выплыла в спальню, где уже подозрительно озирался Ларинэ, и поморщилась.

— Чего ты так кричишь?

— Где ты была?

— В туалете, — буркнула я, с удовольствием заметив, что тот смутился. Ничего, в следующий раз постесняется спросить.

— А я обед принес…

— Отлично, — улыбнулась я, причем вполне искренне. Есть и вправду хотелось, а аромат от подноса шел такой, что закачаешься, — чай, гранатовый сок, горячие тосты с вареньем, грибная похлебка, тефтели в подливке с гарниром, сыр нескольких сортов, фрукты и мороженое. Мм…

Первые полчаса мы даже не разговаривали, настолько все было вкусно, ну или я настолько проголодалась. А вот когда приступили к мороженому, решила, что пора.

— Ну?

— Что ну? — удивился Эршан.

— Рассказывай, о чем там Аэран беседовал с Ветриаром и Зартарном и почему их до сих пор нет.

— Соня, а я-то откуда знаю! — На меня смотрели честные голубовато-серые глаза. Не знала бы, кто передо мной, обязательно поверила бы…

— И как она называется?

— Кто? — Кажется, герцог отчаялся найти логику в моих словах.

— Книга.

— Какая?

— Где написано, что головной мозг закачивают в организм мужчины через гениталии, а величина интеллекта прямо пропорциональна длине мужского достоинства.

— Соня! Да ты… Как ты… Я…

— Не помнишь? — Я сочувственно кивнула. — Эршан, с чего ты взял, что со сменой пола я поглупела, а? До этого вы все вели себя нормально, а теперь решили, что мне лучше ничего не знать и никуда не вникать?

— Соня… — Он несколько раз открывал и закрывал рот, пытаясь что-то сказать, но махнул рукой и расхохотался. — Прости, ты права… Твое новое тело несколько сбивает с толку. Еще раз приношу свои глубочайшие извинения.

— Извинения приняты, — милостиво кивнула я и улыбнулась. Все-таки не зря Эршан глава Тайного отдела. Он всегда быстро соображал. — Итак?

— Аэран пришел в себя и тут же потребовал Хладена для отчета. Лорда, как сама понимаешь, на месте не оказалось, вместо него к королю пришел Ветриар и рассказал нашу версию событий, не забыв упомянуть, что его величество обязан жизнью именно королю Огня. Потом король затребовал к себе Скайнера и получил еще один рассказ. Ему стало плохо… Вызвали лекаря. В себя он пришел минут через пятнадцать и выгнал всех вон.

— Очень интересно. А эти двое где?

— Ветриар отправился инспектировать обстановку, узнать, что произошло, пока мы тебя с того света возвращали, а Зартарн сказал, что ему надо с братом связаться.

— Как думаешь, когда они вернутся?

— Ну… еще полчаса точно в запасе есть, а что?

— Думаю, мне надо навестить отца.

— Соня, вряд ли это удачная идея, — покачал он головой.

— Не уговаривай. Я так решила, и так надо.

Мы препирались еще минут пять, после чего все-таки отправились в покои короля. Самое интересное, что там я еще ни разу не была, только в кабинете.

Король занимал не пару комнат, как, например, Скайнер или Ветриар, а целую анфиладу. Сразу за массивными двустворчатыми дверями располагалась большая, удивительной красоты комната. Одна стена была полностью стеклянной, а противоположная сплошь выложена хрустальной мозаикой, которая отражала каждый солнечный луч и окрашивала помещение во все цвета радуги. Две торцевые стены были расписаны фресками, изображающими небеса и птиц. С куполообразного потолка свисал закрученный улиткой сталактит, подсвеченный со всех сторон разноцветными хрустальными фонариками, испускающий тонкий ручеек в небольшой бассейн в центре комнаты. Вокруг на расстоянии двух метров расположились низкие белоснежные диванчики с голубыми подушечками.

Следующая комната была более приземленной, что ли, нацеленной не поразить воображение, а скорее на комфортное ожидание и беседу. Несколько диванов и глубоких кресел, камин, большой круглый стол со стульями и столики с напитками и закусками. Отсюда двери вели на балкон, в кабинет и малую ванную.

Гостевую зону от личной отделял достаточно длинный коридор. Собственно покои включали еще одну гостиную, кабинет, гардеробную, две комнаты, оборудованные по личным предпочтениям правителя, спальню, малую спальню для фаворитки или жены, если правитель хотел видеть ее утром, но не желал спать в одной постели, и ванную с небольшим бассейном.

И все это в стиле элегантной роскоши!

Но все великолепие померкло, как только я увидела короля. Бледный, с горькими морщинками в уголках губ и покрасневших глаз… И не физическая боль и недавнее отравление были тому причиной… Горе! Такое с человеком делает только настоящее, глубокое горе. Каким бы Аэран ни был, что бы ни творил, но сына он любил, и его смерть сильно ударила по нему. Нет, я знала, что не пройдет и дня, как он возьмет себя в руки и снова станет «ледяным», но сейчас, в одиночестве, он мог позволить себе отдаться своей потере.

Все слова вылетели из головы… Да и что тут скажешь?

Заметив меня (Ларинэ благоразумно остался за дверью), король нахмурился и, поджав губы, отвернулся. Я подошла к кровати и села на краешек, а потом, повинуясь инстинкту, внезапно прижалась к груди Аэрана, обнимая и зарываясь лицом в рубашку. Несколько минут ничего не происходило, пока осторожно, словно опасаясь, его рука не прошлась по моим волосам. Сначала неуверенно, а потом все смелее… и я не выдержала.

Слезы полились потоком, прорываясь сквозь пустоту внутри. Рыдания, судорожные, захлебывающиеся, вырывались с кашлем и стоном. Что-то отрывалось внутри, терялось, уходило… Кажется, именно в этот момент я по-настоящему расставалась со своим миром. Рвала все связи и привязывала себя к Геятору.

— Папа…

— Да… дочка… — Запинка, другая, слова с трудом срывались с его губ. — Прости меня… я люблю тебя…

— И ты меня прости…

«За все, — мысленно добавила я. — За Скайнера и за Сонэю… и пусть моей прямой вины в их смерти нет, но я приложу все силы, чтобы заменить их…»