– В городском совете все примерно так же, – вздохнул мэр.

– Что? – удивился Гуталин. – Вы кусаете их в шею?

– Пока еще нет, – сознался мэр. – Но мысль хорошая.

– Просто все оказалось куда сложнее, чем я когда-либо думал! – растерянно признался Гуталин. – Потому что после того, как ты научился орать, ты должен научиться не орать!

– И ты опять прав, – кивнул мэр. – Именно так оно все и работает. – Он положил руку на стол ладонью вверх. – Вы мне позволите?

Гуталин взошел на борт и поплыл по воздуху, удерживая равновесие: мэр перенес его к окну и ссадил на подоконник.

– Видите реку? – спросил он. – Видите дома? Видите людей на улицах? Я должен сделать так, чтобы все это работало. Ну, не считая реки, понятное дело, река сама как-то справляется. И каждый год оказывается, что я недостаточно настроил против себя людей, чтобы они выбрали в мэры кого-то другого. И я снова берусь за дело. И это куда сложнее, чем я когда-либо думал.

– Что, и для вас тоже? Но вы же человек! – изумился Гуталин.

– Ха! По-вашему, от этого легче? Я-то думал, что крысы рыщут себе на воле, свободны и дики!

– Ха! – откликнулся Гуталин.

Оба смотрели в окно. Внизу, на площади, прогуливались Кийт и Злокозния, о чем-то увлеченно беседуя.

– Если хотите, – спустя какое-то время предложил мэр, – я могу поставить вам маленький рабочий столик здесь же, в моем кабинете.

– Я буду жить под землей, но все равно спасибо, – отозвался Гуталин, собравшись с духом. – Маленькие рабочие столики – это уж больно в духе мистера Зайки.

Мэр вздохнул.

– Да, наверное… Эгм… – Судя по его виду, он собрался поверить гостю какую-то постыдную тайну. Так оно в каком-то смысле и было. – Вообще-то в детстве я ужасно любил эти книжки. Ну то есть я понимал, что все это чушь, но все равно приятно было думать, что…

– Да-да, – кивнул Гуталин. – Но зайчик ужасно дурацкий. Кто и когда слышал, чтобы зайцы разговаривали?

– О да, зайчика я терпеть не мог. Всем нравятся второстепенные персонажи. Крысик Кристофер, и Фазан Фил, и Змейс Олли…

– Да полно, – хмыкнул Гуталин. – Он же щеголял в воротничке и галстуке!

– И что?

– А на чем они, по-вашему, держатся? Змея, она ж как трубка, гладкая и скользкая…

– Знаете, я об этом как-то не задумывался, – признался мэр. – И вправду глупо. Олли же выползет из любого воротничка, да?

– И жилеты крысам не годятся.

– Нет?

– Нет, – подтвердил Гуталин. – Я пробовал. Пояса для инструментов – штука полезная, но не жилеты, нет. Фасоль Опасно-для-Жизни так расстраивался. Но я ему сказал, нужно мыслить практически.

– Вот это же самое я постоянно твержу своей дочери, – закивал мэр. – Истории – это просто истории. Жизнь достаточно сложна и без них. Для реального мира нужно строить планы. Фантазиям там просто нет места.

– Точно, – согласился крыс.

Так человек и крыса говорили и говорили, пока долгий световой день не перетек в вечер.

Под табличкой, где значилось: «Речная ул.», какой-то человек аккуратно прорисовывал картинку. Совсем внизу, чуть выше мостовой, так что рисовать приходилось стоя на коленях. Рисовальщик постоянно сверялся с клочком бумаги в руках.

Картинка выглядела так:

Кийт рассмеялся.

– Что тут смешного? – не поняла Злокозния.

– Это же крысиный алфавит, – объяснил Кийт. – Тут сказано: «Вода+Быстро+Камни». Улицы же мощеные, так? Поэтому крысы воспринимают их как камни. Получается – «Речная улица».

– «Двуязычные надписи на всех табличках, указателях и дорожных знаках». Статья 193, – кивнула Злокозния. – Быстро сработано. По этой статье договоренность была достигнута всего-то два часа назад. Значит, в крысиных туннелях тоже будут крохотные указатели на человеческом языке?

– Надеюсь, нет, – покачал головой Кийт.

– Почему нет?

– Потому что крысы обычно помечают свои туннели, нагадив в нужных местах.

Злокозния нимало не изменилась в лице – к вящему изумлению Кийта.

– Вижу, нам всем придется существенно пересмотреть свои ментальные стереотипы, – задумчиво проговорила она. – Однако как странно все вышло с Морисом: ведь мой отец сам его заверил, что в городе полным-полно добрых старушек, которые будут просто счастливы взять его в дом…

– А он заявил, что так оно ему совсем неинтересно?

– Ну да. А ты-то понял, что он имел в виду?

– Отчасти. Он имел в виду, что он – Морис, – объяснил Кийт. – Мне кажется, он был счастлив по уши, пока расхаживал по столу из конца в конец и всеми командовал. Он даже сказал, что крысы могут оставить все деньги себе! Дескать, какой-то там внутренний голосок объяснил ему, что на самом деле деньги принадлежат крысам!

Злокозния словно бы задумалась на какое-то время. А потом как бы между прочим обронила:

– Да, кстати… а ты ведь остаешься, да?

– Статья 9, «Штатный Дудочник», – кивнул Кийт. – Мне выдадут церемониальный костюм, который мне ни с кем не придется делить, шляпу с пером и дудочковое довольствие.

– Это… очень даже недурно, – кивнула Злокозния. – Эгм…

– Что?

– Когда я сказала тебе, что у меня есть две сестры, эгм, это была не совсем правда, – призналась она. – Эгм… ну то есть это и не ложь, конечно, но просто… эгм, небольшое преувеличение.

– Да.

– Я имею в виду, в строгом смысле слова правильнее было бы сказать, что на самом деле никаких сестер у меня нет.

– А, – кивнул Кийт.

– Но зато у меня миллион друзей, сам понимаешь, – заверила Злокозния с разнесчастным видом.

– Изумительно, – откликнулся Кийт. – У большинства наберется от силы несколько десятков.

– А у меня – целый миллион, – подтвердила Злокозния. – Но, безусловно, место для еще одного друга всегда найдется.

– Это хорошо, – кивнул Кийт.

– И, эгм, есть еще Статья 5, – напомнила Злокозния, все еще слегка нервничая.

– Ах ну да, – вспомнил Кийт. – Та, что всех озадачила. «Шикарное чаепитие с кремовыми булочками и медаль», верно?

– Ага, – кивнула Злокозния. – Иначе конец будет какой-то неправильный. А ты, эгм, составишь мне компанию?