Но Пэдди лишь окинул ее отсутствующим взглядом, поскольку в этот момент ему в голову пришла весьма интересная мысль.

— Ты имеешь в виду Девон?..

— Разумеется, Девон, кого же еще? Ты ведь к ней ходил?

Пэдди вздохнул, прошелся взад-вперед по комнате и наконец уселся на свой любимый, мягкий, обитый кожей стул, который ему подарила Девон на Рождество два года назад.

— Она сказала, что Майкл, возможно, во многом прав. Сказала, что у нее в голове все перепуталось — помнишь, Майкл говорил нам именно об этом. Вполне возможно, что у нее снова стресс. Но я уверен, что она с ним на этот раз справится.

Юнис всплеснула руками.

— Слава Создателю, коли это так.

— Да, я тоже поначалу порадовался. Но теперь вот думаю, что не так все просто.

Юнис подошла к мужу и положила руку на его загрубевшую ладонь, что давно уже вошло у нее в привычку.

— Ну, старина, выкладывай, что тебя смущает?

— Меня смущает ее вид. Когда все это мне говорила, она была какая-то странная, вроде как виноватая. Примерно так она выглядела, когда этот чертов муж от нее ушел.

— Мы были правы, когда согласились с Майклом, что наша девочка слишком много работает и теперь ей неплохо было бы отдохнуть.

Пэдди покачал головой.

— Ничего-то я в нашей дочери не понимаю. Но мне не нравится, как она выглядит. Может, не надо было ей слишком докучать нашими сомнениями насчет ее душевного здоровья?

— А может, все дело в том, что тебе не нравится Майкл Галвестон? Мажет, ты не хочешь видеть, как она будет сидеть с ним рядом в День благодарения?

— Может, и так.

— Теперь уже поздно об этом думать. Ты с ней поговорил — теперь пусть сама решает, как ей жить дальше.

— Ясное дело.

Пэдди, однако, все никак не мог забыть выражения лица Девон, когда она соглашалась с тем, что. Майкл, возможно, прав. Такое же выражение было у нее, когда она притащила в дом несчастного заблудившегося щенка, а лотом обнаружила в газете объявление, где хозяева щенка предлагали награду тому, кто его вернет. Она смотрела на собачку так жалобно, что Пэдди весь извелся. Оказывается, девочка уже успела щенка полюбить и даже представить себе не могла, что ей, возможно, придется с ним расстаться.

Когда щенка забрали, Девон проплакала несколько часов. Пэдди предложил ей пойти и купить другого, но она даже и слышать об этом не хотела. Тогда она, должно быть, впервые поняла, что значит любить живое существо, а потом его потерять.

Неужели Девон в самом деле напридумывала всех тех призраков в гостинице? А если так, что она почувствует, если ее сознание снова сыграло с ней дурную шутку?

Может, ему вообще не следовало с ней ни о чем таком говорить?

— Какая-то ты сегодня печальная, — сказал Джонатан, коснувшись рукой бледной щеки Девон. Они лежали на смятых простынях с орнаментом в виде цветов посреди ее широкой постели. — Если не считать времени, когда мы занимались любовью, выражение твоего лица не менялось весь вечер. Может, расскажешь мне, что с тобой случилось?

Девон смяла пальцами простыню, закрывавшую ее грудь.

— Сегодня ко мне приходил отец. Они с матерью настаивают на том, чтобы я прекратила работать над книгой.

«Отличная новость», — подумал Джонатан, а вслух спросил: — Ты знаешь почему?

— Они не желают, чтобы я занималась чем-либо, что имеет отношение к оккультному миру. Очевидно, Майкл, который уже успел у них побывать, наговорил им Бог знает чего и заставил их утвердиться в мысли, что я нахожусь под воздействием стресса. Кроме того, пастор Колби постоянно твердит им о том, что мое расследование приведет меня прямо в лапы дьявола. Он священник ближайшего к ним прихода, и они ему верят.

Джонатан еле заметно улыбнулся.

— Ну а сама-то ты что по этому поводу думаешь? Девон отвернулась. В глазах ее появилось тоскливое выражение, которого он не замечал прежде.

— Не знаю, что тебе и сказать. Все до единого — Майкл, родители… и ты тоже — считают, что я просто-напросто фантазерка. Чем больше я обо всем этом думаю, тем чаще мне приходит на ум, что вы все правы, а я — нет. Мне уже начинает казаться, что все эти призраки — плод моего больного воображения.

— А что, если тебе все это и в самом деле привиделось? Ты ведь всего-навсего человек, Девон. Подобные вещи случаются сплошь и рядом.

— Вот это и угнетает меня в первую очередь. Такое ощущение, что я страдаю от незаживающей раны. В глубине души я ведь уверена, что ничего не выдумала. Все происходило так, как я тебе рассказала, — и Бернард с Энни были самыми настоящими.

— И тем не менее ты ни в чем не уверена.

— Да, не уверена.

— Слушай, а может, тебе хотя бы на время оставить эту книгу в покое? Займись-ка вплотную своим предыдущим проектом. Девон улыбнулась, хотя выражение растерянности все еще оставалось в ее взгляде.

— Я уже об этом думала. Если я снова примусь за «Следы» и получу необходимое для размышлений время, у меня появится возможность взглянуть на стаффордское дело под иным углом.

— Что ж, похоже, ты неплохо придумала. — Стаффорд был уверен, что если бы кто-то другой стал излагать ему свою точку зрения с подобной убежденностью — не важно, по какому предмету — он обязательно выслушал бы этого человека и дал ему возможность продолжать свои изыскания, чтобы установить истину. Но именно теперь, когда Девон очень рассчитывала на его поддержку, он не мог, не имел права ее поддержать.

— Итак, ты полагаешь, что я собираюсь поступить правильно? — с надеждой спросила она.

Ему потребовалось усилие, чтобы выдержать этот взгляд. Поначалу Девон не доверяла ему, и вот теперь, когда она наконец поверила, он должен был смотреть ей в глаза и врать Джонатану вдруг захотелось предупредить ее, чтобы она не слишком ему доверяла.

— За «Следы» ты получишь значительную сумму. Я думаю, тебе и в самом деле стоит пока оставить тему потустороннего.

— Я сделаю так, как ты хочешь.

У него внутри что-то сжалось. Всего несколько недель назад Девон отказалась принять миллион долларов как компенсацию за отказ от работы, и вот теперь — из-за родителей, из-за нежных чувств, которые она испытывала к нему, — была готова сдаться.

— Иди сюда. — Обхватив ее за талию, Джонатан помог ей сесть на себя верхом, потом притянул ее голову и впился губами в ее губы. Прошла минута, и он ощутил, как напряжение стало постепенно покидать ее тело. Он не мог, не имел права поддержать ее работу, зато мог дать ей это. И он вошел в нее. Девон тихонько застонала, почувствовав, как его твердая и жаркая плоть проникла внутрь ее тела. В этот момент Джонатану захотелось, чтобы ей стало особенно хорошо. Любовный акт хотя бы на время освободит ее от волнений, сладостная дрожь наслаждения заставит забыть о том, что приключилось — или не приключалось вовсе? — в той злополучной гостинице.