в том числе тт. Заходер, Тихомиров (редактировавший эту книгу), профессора кафедры древней истории в полном составе, профессора кафедры славяноведения игнорировали это обсуждение. Не принял в нем участия и коммунист Анпилогов, который дважды ссылался на экстренные дела, выпадавшие по странной случайности именно на те дни и часы, когда проводилось обсуждение книги Виппера. Характерно при этом то обстоятельство, что уклонившись от участия в обсуждении данной книги на факультете, ряд из этих профессоров с полной готовностью впоследствии приняли участие в обсуждении этой книги на дому у проф. Виппера в келейной атмосфере»[767].

Ситуация, когда даже активные партийные историки, вроде Анпилогова, уклонялись от проработки, для партийных органов и идеологов свидетельствовала об отсутствии на факультете должной критики и самокритики и засилье объективизма. В реальности это означало одно: с почтенным историком просто некому было что-то делить. А участвовать в погроме без видимых дивидендов лично для себя энтузиастов не нашлось.

В докладе А. Н. Чистозвонова прозвучала критика и в адрес кафедры Новой истории. Он указал, что ее сотрудники неудовлетворительно провели обсуждение итогов философской дискуссии. И. С. Звавич был обвинен в том, что в своем спецкурсе «Англия и доминионы» обеляет политику Англии. Наконец, преподаватели кафедры слишком безответственно подходили к выбору тем для диссертаций[768].

Эхом сессии ВАСХНИЛ стало партийное собрание исторического факультета 7 октября. На нем В. И. Авдиев посетовал на то, что историки мало занимаются критикой вышедших учебников. Не удовлетворило его обсуждение итогов сессии ВАСХНИЛ на кафедре истории Древнего мира: «Доклад делал тов. Бокщанин, но обсуждение прошло неактивно, выступали не все»[769]. В духе самокритики он признал, что мало занимался изучением древней истории народов СССР.

Толмачев резко критиковал Л. И. Зубока, утверждая, что студенты, которые готовились по его лекциям к экзамену, по вопросу революции 1918 г. в Германии не дали ни одного правильного ответа. Касаясь уже скандальных «Трудов по новой и новейшей истории», он заявил: «Их ошибки показывают, как извращают некоторые коммунисты-историки важнейшие события истории»[770].

Анпилогов напомнил о книге Р. Ю. Виппера «История Средних веков», которую назвал «вредной в идейном отношении», и учебнике М. Н. Тихомирова для педвузов, назвав его «образцом буржуазного объективизма в истории». «В ней красной нитью проходит поповщина, преувеличение роли церкви, отход от освещения классовой борьбы. Неправильно дается характеристика исторических личностей»[771], — утверждал Анпилогов. Происходит это из-за отсутствия партийного рецензирования, то есть проверки печатной продукции членами партии. Заметим, что требование о контроле над печатной продукцией со стороны местных партийных органов звучало и в Институте истории. Очевидно, что это согласованное действие партячеек, идущее, скорее всего, с самого верха.

Слово дали и Н. Л. Рубинштейну, до этого неоднократно обвинявшемуся в «объективизме». Свое выступление он сосредоточил не на критике коллег, а на организационных моментах.

От кафедры истории СССР выступил И. М. Разгон, потребовавший проверить тематику дипломных работ кафедры. Он обратил внимание, что у кафедры после увольнения И. И. Минца до сих пор нет руководителя. Причем руководить кафедрой непременно должен коммунист, поскольку исполняющий обязанности Г. А. Кокиев[772] человек беспартийный. Учебник по истории Средних веков, написанный под руководством Е. А. Косминского, Разгон назвал «немарксистским». «Из всех 21 авторов, участвовавших в издании этого учебника, нет ни одного коммуниста»[773], — нашел главную причину выступавший.

Вопиющая, по мнению оратора, ситуация сложилась на кафедре этнографии. Под руководством С. А. Токарева была защищена дипломная работа «Крестьянские жилища Черниговской области». «Подробно указывается, чем и из чего строятся дома и какими обрядами сопровождается вселение. Это сразу после освобождения от немецких захватчиков, когда народ на развалинах восстанавливал свою жизнь под руководством советской власти»[774], — возмущался Разгон.

М. Т. Белявский описал причины «прорывов» в модной военной стилистике: «Советские историки в этой борьбе должны стоять на передовой линии огня, а наши историки воюют плохо, так как не сосредоточены силы их на направление главного удара… Есть и такие советские историки, которые фактически превратились в пропагандистов буржуазной идеологии»[775]. Он посетовал на то, что у историков, в отличие от биологов, не нашлось своего Лысенко, вокруг которого бы сплотились борцы за проведение линии партии. Начинающий медиевист В. В. Дорошенко обвинил Коган-Бернштейн в том, что она в своих курсах слишком много внимания уделяет вопросам религии[776].

А. Л. Сидоров сконцентрировал свое внимание на положении дел с учебниками. «Создание новых учебников в области исторической науки — государственное дело, ибо мы воспитываем на них советских людей. Учебник Тихомирова полон ошибок, марксизма в нем не найти, и вина лежит на парторганизации. Парторганизация должна руководить и направлять работу беспартийных профессоров, влияя на их идеологию»[777], — говорил он. Заметим, что в это время как раз разгоралась борьба за то, кто же будет готовить новые учебники. В случае успеха это сулило множество преференций, рост авторитета и, конечно же, гонорары. Была и опасность: в случае обнаружения неправильных положений карьера могла пойти крахом.

Присутствовавший декан Г. А. Новицкий пообещал учесть критику и исправиться. Итак, партийное заседание показало, что конфликты на историческом факультете существуют, и именно они вскоре станут питательной средой погромной кампании по «борьбе с космополитами».

В отчетном докладе за 1948 г. партийное бюро указало на существующие на факультете проблемы. Так, И. И. Минц, будучи руководителем кафедры истории СССР, «приглушал развертывание критики и самокритики на кафедре»[778]. С. В. Бушуев вел семинарские занятия на «невысоком теоретическом уровне». Ошибки в опубликованных трудах были отмечены в уже упоминавшихся учебниках М. Н. Тихомирова и Р. Ю. Виппера. Кроме того, методологические ошибки были обнаружены в пособии А. Ф. Миллера «Краткая история Турции» (М., 1948) и еще в неопубликованной статье А. Л. Нарочницкого для готовящегося сборника «Сто лет революции 1848 г.».

Особое внимание было уделено Е. А. Косминскому. В его докладе «О советской медиевистике» были обнаружены «объективистские ошибки», заключающиеся в представлении советской медиевистики как продолжении дореволюционной. Неблагополучно было и с работой кафедры, возглавляемой Е. А. Косминским. До середины ноября она практически не работала[779]. Причины в отчете не указываются, но, видимо, это связано с чередой погромов, начавшихся как раз с сентября.

Таким образом, ситуация на историческом факультете была не такой же напряженной, как в Институте истории. Во многом это было связано с двумя причинами. Во-первых, действиями, точнее бездействием, декана Г. А. Новицкого, не проявлявшего инициативы в деле проведения кампании. Это привело к конфликту с местным партийным бюро. Во-вторых, организовывать полноценную кампанию на историческом факультете не