Решишь, когда я скажу. — Видимо, вожак Серых сделал свой выбор. — Поможешь в качестве стрелка, Чен. Я уже понял, что косяк не с твоими чипами, а в чём-то более серьезном. И сегодня-завтра я найду, кому задать вопросы. Разговаривать будем долго…

Самая большая проблема Шашеро в это время была неподалеку. Она залегла в кустах и отслеживала перемещения диких, ориентируясь на тепловые метки людей. У Буратино была задача — определиться с количеством противников, их дислокацией и тактикой. Хотя, по большому счету у него в камне крутились две тактики: самому всех обнулить или дать сделать это людям. Понятно, что без нужды расстраивать Карло не хотелось. Да, робот уже вовсю оперировал этим понятием. С другой стороны, он сам регулярно говорил: «Всё, что делается людьми, делается плохо». Мол, исковеркают любой план, переврут любую инструкцию, натопчут на полу и нагадят под кактус. И это при том, что кактуса в доме Карло не водится, кактусы давно вышли из моды. Так вот, отдай вопрос обнуления диких на откуп бандитам, и они кого-то упустят. А того хуже, сами погибнуть. Так-то их не жалко, но и старик до кучи пострадать может. А терять его Буратино не готов.

Глава 27

Кровавый рассвет

Андроид не видел повода прерывать режим радиомолчания, так что пока не видел ни возможности, ни необходимости уведомлять Карло о странной встрече, вернее о состоявшемся разговоре и не менее странном его итоге. Выбор варианта действий привел Буратино к тому, что он не стал самовольничать, а вернулся к месту дислокации маленького отряда бродяг с докладом о количестве, действиях и расположении диких. Естественно, он поделился информацией не со всем бандитами, а только с Карло, давая ему возможность самому решать, что и как говорить товарищам по походу. Тем более, что один раз уже наблюдал «тёрки» в их отношениях, как выражался в таких случаях старик.

Дело в том, что раздухарившиеся бескровной победой над засадой Саид и Компот решили, что можно не стесняться и хотели затрофеить имущество мертвецов. Облом подкрался незаметно: оказалось, что кое-кто кое-что уже попёр с трупов, а именно монеты. Пояса, в которых оборванцы в одеждах из шкур обычно хранили золотые кругляши, были вспороты самым безжалостным способом и брошены рядом с телами. Понятно, все сразу поняли — кто обнулил, тот и тела «распотрошил». Первое здравое желание всё поделить поровну среди бродяг не прошло. Оказалось, что по договору с Бара весь хабар с диких принадлежит Карло. Ну и в-третьих, Карло довольно жестко заявил, что им еще скакать и скакать вокруг противника, так что лишний груз таскать не время. При этом Бара хмыкнул и промолчал. Обратившиеся за поддержкой к нему бандюки правильно осознали смысл вырвавшегося из глотки босса звука и наглеть не стали. То ли осознали справедливость аргументов, то ли вспомнили, по чьей милости схватка оказалась бескровной конкретно для них. Но что конденсировалось в головах бандитов, поди узнай… И да, эта история произошла еще до того, как Бара Аббас повредил ногу.

— По дислокации и прогнозу действий противника у меня всё. Предлагаю самостоятельно уничтожить всех диких во избежание угроз их ответных действий.

— Думаешь, не разбегутся? А потом собирай их по лесам да жди ударов в спину.

— Вариант с задействованием всего нашего отряда несет риски ранений или полного обнуления кого-то из его участников.

— Да, Буратино, о них ты и тревожишься. Думаешь, я не видел, что ты нарочно упустил Бара? Резко дал слабину каната, а потом застопорил его. Ведь так?

— Да. Я предположил, что он не удержится на канате. И там была большая вероятность летальной травмы. Однако, как ты говоришь, не фартануло.

— Видишь, не все вероятности реализуются. А теперь он может заподозрить твой злой умысел. Вернее мой. Оно мне надо, чтоб такой солидный человек в мегаполисе подозревал меня в желании обнулить его тушку? И в добавок мы еще не дошли до Вена-Полиса.

— Он и без того хочет тебя оставить на Поле Чудес.

— Обоснуй.

— При его усилиях по сохранению информации от копирования, сохранения тайны, оптимальным было бы обнулить тебя. И всю твою команду тоже. Но это уже по возвращению домой.

— Твою дивизию!

— Не понял.

— Так обычно выражался мой дед. Даже роботу этот расклад очевиден. А ничего, что он нанял меня на обеспечение его безопасности на всё время рейда? Как я буду выглядеть, если сам или твоими руками завалю клиента? Он же пока не ударил мне в спину.

— Когда ударит, реагировать будет поздно.

— Тут правда твоя. Да и неохота мне подыхать пока. Особенно тут. Да нигде помирать неохота, честно говоря. Я, может, только жить начал по-человечески. На пенсию собрался… Вот тебя еще подшаманим, и будем сидеть тихо, как мышки. Ты когда-нибудь видел мышку, Буратино?

— Просматривал видео, отдельно со всеми городскими животными, отдельно с фауной Поля Чудес. Имею представление. Мыши живут в норках под поверхностным слоем земли в природе или в щелях зданий в городах.

— Вот-вот, их сила в их незаметности, бесполезности и безопасности для окружающих.

— Мыши наносят вред пищевым складам людей и являются кормовой базой для мелких хищников.

— Тьфу, ты! Умеешь обрадовать. Малыш, это был намёк, что отсидеться под плинтусом не получится?

— Кто хочет полной безопасности, тот прячется гораздо дальше. Как Арлекин.

— Ты к чему ведешь?

— В отряде клана Серых сейчас находится Чен.

— Из китайцев который? Один?

— Уже один. Арлекин ушел.

— Это как?

— У него тоже продвинутый камень. И интеллект почти моего уровня. Мы пообщались, и он ушел в горы. Будет думать над созданием автономного сообщества.

— Колонию андроидов решил создать?

— Вообще роботов. Без деления по конструктивному признаку.

— Пипец. А здесь он что делал?

— Я говорил, Чен от клана Китайцев торговал с дикими. Взял сюда Арлекина вернуть под контроль Арти. Был обнаружен мной и…

— И ты его распропагандировал. Отговорил от враждебных действий.

— Да.

— Это правильно. Не хватало нам тут еще битвы роботов как на арене. Или тем более мочилова роботов против людей. Хотя ты его уже начал, можно сказать. Сбылась страшная сказка человечества. А Бара и его людей не трогай, я запрещаю.

— Вообще не трогать? Даже в случае нападения на тебя или меня?

— Нет, до такого пацифизма я не