ты бесхребетный трус.

Зубин развел руками:

– Я хочу просто поговорить.

Персис смерила его взглядом, который свалил бы и атакующего носорога.

– Ничто из того, что ты можешь сказать, меня не интересует.

Зубин умолк. Над столом повисла неловкая тишина. Сэм шумно ел и смотрел на гостя с агрессивностью любителя виски.

– Не хочешь узнать, почему мой брак распался? – спросил наконец Зубин.

– Думаю, она поняла, за кого вышла замуж.

– Персис… – Зубин вздохнул.

Персис встала так резко, что все замерли.

– Мне нужно подышать свежим воздухом.

Она вышла, а Зубин, глупо открыв рот, только смотрел ей вслед.

Персис спустилась в магазин, села за отцовскую стойку и постаралась успокоиться.

Она столько раз представляла себе эту встречу, день, в который Зубин по глупости решит снова попасться ей на пути. Она с наслаждением представляла, как достает револьвер и заставляет Зубина встать на колени, а он корчится и умоляет ее не стрелять. В воображении она унижала его тысячей разных способов, отнимая у него самоуважение до последней капли, как однажды он отнял его у нее.

Но вот этот день настал, и она… не справилась. Не смогла произнести речь, которую прокручивала в голове столько раз, что она будто отпечаталась на внутренней стороне век. Это был сильный монолог, в котором Персис препарировала каждую черту характера Зубина, оставляя от его образа только обломки и шелуху, выставляя его пародией на самого себя.

Но она не справилась, и шанс перечеркнуть годы боли был навсегда упущен.

С появлением Зубина пожар в ее сердце, который она как будто давно уже потушила, вдруг разгорелся вновь. Пока Зубин был далеко, она бросала каждое воспоминание о его чарах в огонь своей ненависти, но сейчас он был рядом, и оказалось, что тигриный магнетизм, который так ее привлекал, никуда не делся, что та молодецкая бравада, от которой вокруг ее сердца начинали кружить тучи пчел, по-прежнему… Хватит!

Она яростно ударила кулаком по стойке.

Это не мужчина, а гадкая жаба, и он заслуживает только отвращения…

Господи, надо выпить!

Она принялась выдвигать ящики под стойкой. Отец обычно держал там какую-нибудь бутылку…

Звон дверного колокольчика заставил ее поднять голову. Персис выглянула в окно и разглядела женский силуэт.

Через мгновение в магазин вошла Джая, безукоризненно одетая: эффектное вечернее платье, туфли на каблуках.

– Господи, по-прежнему дыра, – сказала она, осмотревшись.

– Я передам отцу, – ответила Персис. – Зачем ты пришла?

– Птичка напела, что вчера тебя чуть не задушили насмерть.

– Эта птичка, случайно, не тетя Нусси?

Джая улыбнулась:

– Сначала я подумала, что это был какой-нибудь сексуальный фетиш, но потом вспомнила, что речь о тебе. – Она посерьезнела. – Слушай, я знаю, что ты теперь крутой коп и риск неизбежен, но тебе не кажется, что это слегка чересчур? В смысле, ты никому ничего не докажешь, если тебя на самом деле убьют.

В ответ на ее беспокойство Персис только махнула рукой. У нее не было сил на споры.

– Ты всегда была упрямой. Еще я слышала, что из воздуха вдруг появился Зубин и спас тебе жизнь.

– Он не спасал мне жизнь! Я держала все под контролем.

Джая раздражающе улыбнулась:

– Как думаешь, чего он хотел?

– В деле, над которым я работаю…

– Я не про того, кто на тебя напал. Я про Зубина.

Персис моргнула:

– Не знаю. И, кроме того, мне наплевать.

Казалось, Джая хотела что-то сказать, но потом пожала плечами:

– Ну да, разумеется. Блоха остается блохой, даже если спасает тебя от неминуемой смерти. – Она подняла руку, прерывая протест Персис. – Кстати, я договорилась с Диназ об ужине. Никаких отговорок. К слову об ужине… Я еду на встречу с парой друзей. Полагаю, ты не захочешь присоединиться?

Персис представила, что это за друзья, если Джая едет к ним в таком виде.

– Нет.

– Как знаешь. – Она повернулась к выходу. – К слову, наручники, которые ты подарила моему сыну, пользуются бешеным успехом. Я уже трижды освобождала свою служанку из плена. Одному богу известно, что было бы, если бы ты подарила ему револьвер.

Джая ушла, а Персис в полумраке снова села за стойку. Отчего-то после разговора с подругой ее настроение только ухудшилось. Джая умела вытаскивать на поверхность те стороны жизни, которые сама Персис старательно игнорировала.

Зубин. Неужели она никогда от него не избавится?

Она взяла телефон. На пятом гудке на том конце сняли трубку.

– Твое предложение еще в силе?

Пауза.

– Отлично. Знаешь бар «Восточный дракон»? Это в районе Оперного театра.

* * *

Через полчаса она уже стояла у входа в бар, до которого Бирла и Хак проследили за Франко Бельцони. На первый взгляд все было точно так, как они описали: дыра. Потемневший фасад, рисунок красного дракона над входом, краска потрескалась и потускнела. Одну из когтистых драконьих лап смыло муссонным дождем. Рядом на крюке висел потухший китайский фонарь.

Внутри было сумрачно, накурено, жарко и влажно. За барной стойкой, оперевшись на локти, толстый восточный мужчина разговаривал с другим мужчиной в костюме. Вокруг стоял десяток круглых столов без скатертей, а в дальнем конце зала выстроились в ряд несколько отдельных кабинок.

Персис направилась к ним.

В третьей по счету кабинке неспешно потягивал пиво Арчи Блэкфинч.

При виде ее он вскочил, и его лицо осветила неуверенная улыбка. Она, правда, померкла, когда он понял, что то, что было надето на Персис, лучше всего описывают слова «шелковая пижама». Он ничего не сказал, а просто подождал, пока она скользнет на диван из красной обшарпанной кожи, и снова сел сам.

– Как ты себя… – начал было он, но оборвал фразу, возможно вспомнив, к чему этот вопрос привел в прошлый раз. Он постучал пальцем по стакану. – Похоже, тебе тоже не помешает.

Персис заказала виски.

Официантка, которая принесла напиток, посмотрела на Персис с явным удивлением. Возможно, дело было в пижаме или в том, что здесь просто редко появлялись подобные посетители. Это было небольшое китайское царство в Бомбее, одинокий оазис в индийской пустыне… Почему же тогда Франко Бельцони встречался здесь с военным атташе?

Эта мысль пронзила Персис, как разряд тока. Она выбрала этот бар потому, что Бирла сказал, что он расположен на отшибе, так что никто здесь не должен был узнать ее или Арчи Блэкфинча и донести ее тете. Здесь она могла хоть немного пожить собственной жизнью.

И вдруг она поняла, что даже за этим, казалось бы, импульсивным решением стояло подспудное желание раскрыть дело.

Она заставила себя ни о чем не думать.

– Тяжелый день? – спросил Блэкфинч.

Персис моргнула: