И тем не менее именно эту Ариэль ей хотелось увидеть сейчас, чтобы получить от нее ответ, без которого она не хотела покидать этот мир. Ответ на вопрос: «Почему?»

Почему ты таскала меня девять месяцев, смотрела, как растет твой живот, как растягивается кожа. Тебя наизнанку выворачивало во время токсикоза (наверное), ты с трудом поднималась по лестнице, тяжело дыша и потея (возможно), и спустя несколько часов боли ты протолкнула мою слишком большую голову через слишком маленькое, слишком чувствительное отверстие (наверняка)? Лишь затем, чтобы вскоре выбросить меня? Продать?

Йола запрокинула голову. Ее руки в сотый раз пытались ухватиться за что-нибудь и в сотый раз соскальзывали.

Почему ты это сделала? Я не понимаю.

Она плакала с закрытыми глазами. О себе. Обо всем, чего больше никогда не увидит: папин рабочий кабинет, Штеффена с его дурацкой стрижкой ежиком, нелепую татуировку у фрау Яспер. И о том, что уже никогда не получит ответ на свой вопрос.

– Йола?

Она молча кивнула. Почувствовала, как грязь наполняет ей уши и искажает все звуки. Через ил Зила звучала по-другому. Глуше. Тише. Взрослее.

– Дай мне твою руку, – сказала подруга новым забавным голосом.

«Хорошая идея», – подумала Йола. Ей было холодно. На уроке религиоведения рассказывали о последнем пути, который проходит человек. О последнем путешествии.

Фух, на это у нее сейчас и правда нет сил. Если действительно существует свет, на который нужно идти, тогда не помешает, если Зила поможет ей добраться до него.

Йола попыталась вытянуть руку, но не была уверена, что у нее получилось. Она больше ничего не чувствовала своими окоченевшими пальцами.

– Давай, – в последний раз услышала она Зилу и уже собиралась спросить, не больна ли та, потому что у нее такой странный голос.

Но тут Йола всем телом ощутила рывок, и невероятная боль погрузила ее в глубокий непроглядный мрак, какого она еще никогда не знала.

МАКС

Лодка или уехала в другом направлении, или с заглушенным мотором стояла где-то поблизости. Сколько мы ни всматривались в темноту за иллюминаторами, так ничего и не разглядели. Что, если команда подстерегала нас на пирсе на расстоянии нескольких метров?

Я понятия не имел. Возможно, та лодка с мотором, напоминающим швейную машинку, принадлежала парням, которые хотели убить Йолу, а может, это были безобидные туристы, какая-нибудь романтичная влюбленная пара или пьяный подросток из Целендорфа, решивший продемонстрировать никчемным друзьям материальное благосостояние и отсутствие контроля, гоняя на собственном быстроходном катере вокруг заповедного острова, – откуда мне знать?

На нижней палубе мы нерешительно обсуждали наши варианты.

– Я пойду наверх. – Мое мнение.

– Нужно подождать. – Совет Космо.

– Давайте выпустим его оттуда! – Предложение Фриды, которое было громко поддержано нашим заключенным в отсеке для хранения.

– Ну же, люди. Я могу вам помочь!

– И как же?! – крикнул в пол Космо.

Фиш глухо ответил:

– Я знаю, как снова завести мотор и привезти помощь. Приборы ночного видения, оружие. Черт, вы же не хотите идти туда с голыми руками?

– У нас нет времени, чтобы ехать за подкреплением.

– Неправильно. У вас нет времени, чтобы умирать. А это и случится, если вы сейчас отправитесь туда без подготовки. Ну же, откройте люк! У нас мало времени, парни Иешуа могут прийти в любой момент, и тогда я буду нужен вам, чтобы смыться отсюда.

– Мы и сами отлично справимся, – ответил я и нащупал пистолет, который дал мне Фиш. Я носил его на пояснице, заткнутым за пояс брюк.

– С одним-единственным пистолетом?! – закричал Фиш, как будто мог видеть меня. Он застучал в крышку люка. Возможно, даже пинал ее ногами: крышка сильно тряслась.

– Одного оружия достаточно, – сказал я так тихо, чтобы Фиш точно меня не услышал. Это лучше, чем ничего.

Не договариваясь с другими, я схватил фонарик, который отыскала Фрида, и полез наверх. На палубу.

В темную пустоту.

На секунду остановился, но не потому, что Космо и Фрида кричали мне вслед. А потому, что смотрел, нет ли поблизости огней.

Однако тьма мне не давала знака – пришла мне в голову строчка из любимого стихотворения Эдгара Аллана По. За исключением далеких огней на берегу Шпандау, озеро и все вокруг было погружено в темноту.

Мрак, и больше ничего!

Яхту уже отнесло на полметра от причала, поэтому мне пришлось прыгать.

Я услышал голоса – наверное, они доносились с яхты, но я не был уверен и побежал.

Из тридцати четырех именованных островов Берлина минимум десять были заброшены или давно необитаемы. Морвал – самый крупный из них. Еще вчера я бы категорически утверждал, что выяснил это, собирая информацию для моей первой книги «Школа крови». На самом же деле я знал этот остров по личному опыту. Много лет я вытеснял из памяти самый мрачный эпизод моего детства. Сейчас страх снова вернулся ко мне, вот почему я точно знал, куда бежать: вверх по пришедшему в упадок, годами не знавшему ремонта причалу, по частично разошедшимся доскам, к острову. Затем вверх на маленький песчаный холм до развилки за деревьями, от которой начиналась узкая, кое-где полностью заросшая дорожка, которая вела вокруг острова. Но эта развилка не должна сбивать с толку. Чтобы добраться до хижины, нужно бежать прямо, даже если на первый взгляд не похоже, что между хвойными деревьями идет тропа. Но стоило раздвинуть плотные еловые лапы, как ты оказывался на тропинке. По ней я и побежал. Свет карманного фонарика скользил по мху, корням и камням. Препятствиям на моем пути, которые я пытался обогнуть – правда, не очень ловко, потому что вскоре оступился в какой-то впадине, и дальше пришлось бежать с подвернутой ногой.

– Йо-о-ола!

Меня подмывало крикнуть ее имя, но я сдерживался. В темноте у ее похитителей тысячи возможностей спрятаться. Они-то наверняка знают, где я. Следят за мной через приборы ночного видения или наблюдают как движущуюся точку на своих экранах. Нельзя помогать им, подавая еще и акустические сигналы.

Через десять метров в нос мне ударил запах остывшей золы. Пахло выгоревшим костром.

И запах становился тем интенсивнее, чем дальше я карабкался на холм.

Она находится в низине, – снова вспомнил я расположение хижины. И как мы запыхались, потому что пришлось тащить снаряжение на все выходные на возвышенность, и как радовались, когда добрались до вершины «горы» – так мы называли холм – и смотрели вниз в «долину», на коричневую, уютного вида постройку из досок. Которая сейчас исчезла!