Они вошли в последнее ущелье почти неслышно. Копыта лошадей едва постукивали.

— Странно, — прошептала идущая рядом с Армой Теша. — Ветра нет.

— И что? — не поняла Арма. — Просто безветренный день.

— Улетел ветер, улетел, — прошипел Эша.

— Нет. — Мутайка покачала головой. — Не улетел. И в бездне ветра не должно быть безветренных дней. Бездна — это когда без дна. То есть без конца. Неиссякаемо. Значит, ветер должен быть.

— Вот выйдем в степь, и будет тебе ветер, не сомневайся, — проворчал Эша.

— Страшно, — поежилась Теша.

Ужас и впрямь накатывал. Арма сама поймала плечами дрожь и тут же проверила, крепко ли сидит мешок на плечах, посох-меч на поясе, подумала и прихватила к поясу суму с самострелом.

Кай снова взметнул руку над головой. Отряд встал. Груда камней, перегораживающая проход, высилась на десяток локтей на расстоянии полета дротика. Казалось, словно кто-то специально засыпал узкий проход между скалами. Тем более что скалы были черными, с металлическим блеском, а камни матовыми и как будто покрытыми серым мхом.

— Это не камни, — обернулся зеленоглазый.

Это действительно были не камни. И Арма поняла это, когда зеленоглазый только поднял руку. Там, в проходе, лежало чудовище. И огромный валун слева — был его головой, груда булыжников — изгибом спины и лапой, глянцевый обломок скалы — крылом. Крылом?

— Так, может быть, вот это и есть ветер? — прошептала Арма.

Зашуршали перевязи, заскрипели луки.

— Не стрелять! — прошипел Кай.

Стрелки застыли.

— По крайней мере, — неуверенно заметил Эша, — кажется, он здесь один.

— Вот почему никто не ходил в ту степь, — проскрипел Тару.

— Может быть, он мертв? — прищурился, играя копьем, Тиджа.

— Нет, — мотнул головой Кай.

— Тогда спит? — предположил Тиджа. — Со стороны морды до скалы порядка пяти локтей, думаю, что осторожно можно пройти. Сарлата прошел, вероятно.

— Да, — кивнул Тару. — Следы вроде бы ведут туда.

— А если ему опустить кувалду на голову? — шагнул вперед Шувай. — Приложить со всей дури?

— Сбереги дурь для другого, пригодится, — обернулся Кай. — Держи лучше Шалли под уздцы. Что-то он притих, или мне кажется?

Арма оглянулась. Конь-великан нервно раздувал ноздри, хотя побледневший Шип гладил животное, успокаивал. Все остальные лошади застыли. Арма потянула повод, и кобылка ее послушно переступила, словно находилась в полусне.

— Боятся, — объяснил Тару. — Чувствуют опасность и боятся. Очень сильно боятся. Оно, может, и к лучшему. Так-то могли рвануть, а в таком состоянии пойдут, куда поведешь. Лишь бы ноги не подкосились.

— У нас бы ноги не подкосились, — процедил сквозь зубы посеревший Шалигай с луком в руках.

— Я посмотрю, — растянул губы в усмешке Тиджа.

Он двинулся к чудовищу словно играючи. И Арме показалось, что серо-черное ущелье знакомо воину из Пустоты. И он сам, превратившись в серо-черное существо, словно обрел родной цвет. Ставшее серым серебряное копье в его руке здесь казалось увеличенным и выпрямленным когтем, выросшим на его руке, плащ напоминал сложенные крылья, а движения были сродни движениям дикой кошки, вздумай она подняться на задние лапы да сохранить грацию.

— Плохо это кончится, — сокрушенно покачал головой Эша.

— Замолчи! — раздраженно прошипела Илалиджа.

— Всем быть готовыми, — скомандовал Кай и потянул с плеча ружье.

— Хотелось бы знать к чему, — прошелестела над ухом Армы Теша, скрипя луком. Арма оглянулась. Шалли замер, как и остальные лошади. Шувай не замечал капли пота, стекающие с его лба. Шалигай шагнул с луком вперед, забыл о собственной лошади, вытаращил глаза, не замечая, что грива Шалли легла ему на плечо. Шип замер истуканом на холке коня-великана.

Между тем Тиджа дошел до чудовища, обернулся, раздвинув в стороны руки и показывая, насколько велика его пасть. Наклонился к ноздрям, поморщился от предполагаемой вони, а затем успокаивающе поднял руки и скрылся за страшным силуэтом.

— Будь он поумнее… — начал Шалигай, но тут же заткнулся от предупреждающего шипения Илалиджи.

— Тихо, — произнес Кай.

Тиджа вновь появился за мордой чудовища, остановился у скалы и сделал два жеста — сначала сжал кулак, показав указательный палец, потом махнул руками к себе.

— Лошадей поведем по одной, — приказал Кай. — Кто ведет двоих, вернется за второй, оставшиеся придержат здесь лошадок. Очень осторожно. Ножками и под уздцы. Первым — Шувай с Шалли.

— Шип… — вдруг отчего-то почти пискнул мейкк.

Арма повернула голову и увидела сползающего по гриве коня мальчишку. Ноги парня коснулись плеча Шалигая, и хиланец вздрогнул. Соскочившая с его пальцев тетива фыркнула, и стрела медленно понеслась вверх. Ни вперед, ни в сторону чудовища и ни в спину Кая или Илалиджи, а у них над головами и вверх, куда-то вперед, вверх и в сторону. Точно в черную, с металлическим отблеском скалу, на гладкой щеке которой она должна будет щелкнуть и неслышно разлететься на узкие щепки.

Стрела ударилась о грань скалы беззвучно, но выбила маленький камень. Ударившись в падении всего три раза, этот камешек тем не менее увлек за собой другие камни, и весь этот каменный поток обрушился точно на хребет дремлющего чудовища.

Узкий и длинный глаз открылся.

Язык пламени ударил точно в то место, где только что стоял Тиджа. Но пустотника там уже не было. Взвившись в мгновенном прыжке, он оказался на загривке зверя и тут же пронзил его голову копьем.

— Все назад! — рявкнул Кай, вскидывая ружье, но еще до того, как прогремел первый выстрел, фыркнул лук Илалиджи, пронзенный глаз чудовища налился кровью, а в пламени, исторгнутом с оглушительным воем огромной пастью, мелькнул и растворился с занесенным мечом Вериджа. И Арма, выпустив бесполезную стрелку из самострела, двинулась с обнаженным мечом вслед за зеленоглазым, который безостановочно выпускал заряд за зарядом в клубящееся месиво дыма и пламени, мгновенно перезаряжал ружье и упрямо шел туда, где от жара, казалось, плавились камни.

— Кай! — ударил в спину воплем чей-то хрипящий голос.

Арма обернулась и увидела за спинами выпускающих стрелы Шалигая, Тару, Илалиджи и Теши — Шувая, который почему-то поднялся над камнем на пять локтей и замер в воздухе. И пелена, которая удерживала его, до ужаса напоминала силуэтом гигантского коня, Шалли. Морда, которая скалилась неожиданно длинными клыками, уж точно была его.

— Кай! — продолжал хрипеть Шувай, поднимаясь локоть за локтем вверх. Занялся ветер. Там, наверху, где бесновался бывший вожак табуна, ветер уже выл, срывая с верхушек скал камни, а внизу он только-только заявлял о себе. Но лошади, обычные лошади, купленные Сарлатой в Танате, тоже словно взбесились, поднялись на дыбы и с ржанием, более напоминающим визг, рванулись обратно в бездну ветра.