с корнем и рассыпав вокруг комья земли. Он простёр вперёд руку, что оканчивалась узловатыми когтями из перекрученных меж собой ветвей, и легко отшвырнул стол, оставив людей беззащитными.

Игнат приподнялся на посохе, после чего, сделав глубокий вдох, поднял из очага поток пламени и направил его в сторону того, чем стал Феалентир. Однако того защитила мгновенно выросшая на пути огня стена из сплетённых между собой корней и стеблей. Поток ударился об неё, рассыпался тысячей искр и обжёг корни до черноты, но эльф остался невредим.

— Я неуязвим для твоей жалкой магии! На моей стороне — сила самой жизни! Неиссякаемый источник, что питает этот мир!

После этих слов из земли стремительно вырвалось множество стеблей лозы, которые мгновенно оплели руки Игната и стражников, не дав им и шанса воспользоваться оружием, после чего потянули их вниз. Увидев это, Драм вскочил на соседний стол и тут же прыгнул в сторону эльфа, однако был сбит на лету лозой, словно хлыстом. Когда он оказался на земле, стебли быстро связали его руки и обвились вокруг шеи. Тем временем Дунгар держал на руках Рию, а вокруг его тела уже сплетались корни. Лицо гнома покраснело, но стиснутые зубы говорили о том, что он скорее умрёт, чем отпустит девушку. Таринор же стоял на столе и стремительно обрубал ростки вокруг себя, едва они подбирались ближе.

Марис и Мирана застыли в окружении стеблей и корней, что извивались вокруг них, будто десятки змей, готовых наброситься в любой момент.

— Я чувствую ваш страх, — в голосе Феалентира слышался скрип дерева и шелест стеблей. — Вы увидите, как все они умрут ради вас, а потом я заберу ваши жизни. Из тебя, мальчишка получится куст ежевики, а из твоей сестры — прелестная осина…

Таринор перепрыгнул на другой стол. Он решил, что, если ему удастся добежать до эльфа, хватит единственного удара, чтобы всё закончилось. Прыжок, взмах меча! Ещё одна лоза летит вниз, брызгая терпким соком. И ещё одна. Вот едва удалось увернуться, а эльф снова что-то говорит. Он уже близко, остаётся всего пара прыжков… И вдруг наёмник сам того не ожидая ударил подбородком землю, а в следующее же мгновение что-то схватило его за ноги и стремительно утянуло вверх.

— Ловить тебя столь же увлекательно, как охотиться на мелкого, глупого, но уверенного в себе зверька, — лицо эльфа оказалось прямо напротив наёмника, висящего вниз головой. — Я медленно разорву тебя на части, кусок за куском…

Что-то острое пронзило ноги Таринора, словно множество гвоздей, одновременно пронзивших плоть до самых костей. Собрав последние силы измождённого тела, наёмник испустил дикий крик, уцепился за шею эльфа и из последних сил вонзил клинок глубоко в его грудь. Феалентир взревел, его лицо исказила гримаса, а светящиеся глаза потускнели. Стиснув зубы, он прохрипел:

— Это ещё не конец, человек…

Услышав эти слова, наёмник ощутил острую боль в груди. Дыхание перехватило. Он опустил взгляд и увидел ветку, пронзившую его, словно копьё. Ткань вокруг неё окрасилась алым и пятно стремительно росло. Таринор кашлянул и ощутил вкус крови во рту.

— Я заберу тебя с собой… — хрипел Феалентир. — Корни задушат твоих спутников, а эльфы… Эльфы вновь станут… Хозяевами… Этих… Земель…

После этих слов боль стала сильнее. Сотня ростков пыталась разорвать его грудь изнутри, с хрустом ломали рёбра, пронзали сердце и лёгкие. Наёмник уцепился за рукоять меча, попытался вытащить его, нанести ещё один удар, но руки уже не слушались.

«Значит… Вот как я умру… Не худшая смерть… — пронеслось в угасающем разуме. — Вот только… Ребят… жаль…»

Мир вокруг залил слепящий свет. Наверное, тот самый, что ждёт праведников после смерти.

«А я-то думал, гореть мне в Аду…»

* * *

Прибывшие стражники перебили оставшихся эльфов и наверняка прирезали бы и Драма, если бы не хриплый крик Игната.

— Свой! Он с нами!

— В самом деле? Вас не разберёшь… — пробурчал стражник.

— А вас не дождёшься… — Игнат потирал руки с ободранной до крови кожей на запястьях. — Таринор! Где Таринор!

— Они были там, но теперь…

Драм указал на место, где теперь лежала груда сухих веток и корней. Древесные узы, что прижимали их к земле, тоже высохли и рассыпались. Стражник раскидал ветки рукоятью алебарды, хмыкнул и заключил:

— Ничего, только хворост.

— Этот чёртов хворост… Мне чуть… Чуть шею не сломал, — ворчал гном, кашляя… — Вовремя ты их спалил, Игнат.

— Это был не я… — пробормотал маг. — Я даже тел не вижу. Ни Таринора, ни того эльфа. Что произошло?

— Не знаю, — ответила Рия. — Кажется, эта тварь схватила Таринора, он воткнул в неё меч, а потом вспыхнул яркий свет и ничего. А вы? — девушка обратилась к стражникам. — Вы что-нибудь видели?

— Только вспышку. Чуть не ослепли, так ярко было.

— Остаётся только догадываться, что эльфийский колдун сделал с Таринором… — грустно проговорил Драм.

— Проклятье! — прокричал Игнат. — Я спалю этот чёртов лес дотла! Испепелю каждого поганого эльфа в нём!

Тлевший неподалёку очаг вспыхнул столбом пламени. Воздух вокруг мага раскалился, как в бане, а сухая лоза начала тлеть и загорелась.

— Уничтожу! — эти слова Игнат прокричал словно бы не своим голосом, а стражники вокруг в страхе отступили от него. — Обращу всё в пепел! Всё вокруг!

— Игнат! — Рия бросилась к магу, но тот, казалось, не замечал ничего вокруг.

Дунгар не успел её остановить и лишь успел протянуть руку и выкрикнуть: «Стой!», но она уже крепко обняла его.

— Игнат! Игнат, послушай! Мы с тобой! Я с тобой! Ты всех нас погубишь! Не надо! Прошу!

Дыхание юноши стало тяжелее, а воздух вокруг слегка остыл. Порыв ветра показался ему ледяным. Игнат обнаружил себя в круге выжженной земли, а Рия обнимала его, шепча: «не надо, Игнат, я с тобой». На руках у девушки краснели ожоги. Маг осознал, что произошло, и сердце сдавила горечь сожаления. Игнат упал на колени. Он почти никогда не плакал. Ещё с тех пор, как его исключили из Академии. Но сейчас солёная капля предательски текла по его щеке. Он упал на колени и ударил кулаком по земле.

— Мы вернёмся в Энгатар, — проговорил он дрожащим голосом. — Если грядёт война с эльфами, я хочу участвовать. И горе тем остроухим ублюдкам, что встанут у меня на пути. Даже если мне суждено сгореть самому, превращая их армии в пепел, так тому и быть.

— Я с тобой, — твёрдо сказал Драм. — Я обязан Таринору жизнью, как и ты. Он бы сделал для нас то же самое.

— Тогда нам бы поторопиться, — вздохнул гном. — Если эти засранцы настолько осмелели, то времени терять нельзя. Нужно поговорить с лордом Майвеном. И срочно отправить письмо в столицу. Лучше всего соколом.

— Лорд сейчас очень плох, — виновато проговорил стражник. — У него неладно с сердцем, а тут такое потрясение. Ему бы отлежаться…

— Мать твою дери! — побагровел гном, сжав кулаки. — Не видишь, что случилось⁈ Война, мальчик! Началась война.

Глава 19

Эпилог

— Я, Эдвальд Первый из дома Одерингов, король Энгаты, владыка Хартланда, лорд Чёрного замка и Одерхолда, пред ликом богов и людей, Троих и многих, объявляю служителя богов Хельдерика лишённым сана Патриарха церкви Троих. Отныне Епископ Велерен наделён саном Патриарха, да благословенен будет путь его! Пред ликом богов и людей, Троих и многих.

Когда рассветное солнце окрасило рыжим самый высокий из шпилей храма Троих, который в народе шутливо называли иглой Сильмарета, сделав его похожим на раскалённую иглу, жителей Энгатара, как и всегда, разбудил утренний колокол. Вот только этим утром он был не одинок в своей песне.

Сначала к нему присоединились его братья по храмовой колокольне, старший из которых и старейший из всех в городе, бронзовый великан, которого звонари прозвали «Большим Эдом», был отлит по личному указу Эдельберта Завоевателя в честь избрания первого патриарха Энгаты. Ныне он, позеленев от времени, но не растеряв былого умения, оглашал город низким утробным звуком всякий раз, когда очередной епископ получал высочайший церковный сан.

Не отставали и другие колокола столицы. Радостно зазвенела часовня монастыря Святого Беренгара, стоявшего близ одноимённого моста. Ей чистым высоким голосом подпевала звонница церкви