– Может, проституцией занималась? В элитном борделе в Зеленограде. Под чутким руководством Грушевской Варвары Павловны…

– Ну что вы! – вяло возмутилась девушка. – Я не знаю такую…

– И Снежану не знаете?

– Не знаю!

– Субботина ее фамилия!

Зато Шульгин знал новоявленную мадам во всех телесных подробностях. Внешний массаж вчера плавно перешел во внутренний, потом была сауна, затем снова постельные утехи, сдобренные виски. Только глубокой ночью Дима оказался дома.

Выпил он вчера не очень много, но чувствовал себя с утра разбитым. И дело не в недосыпе, к этому он давно привык. На него давило чувство вины и ожидание крупного подвоха. Ведь не зря же проститутка Снежана совратила его. Он это понимал, но все-таки сдался ей на милость. О чем жалел, когда ехал сюда. А сейчас ментовская совесть держала его за горло и во весь голос кричала на ухо: если бы он приехал сюда вчера, то Ира, возможно, была бы сейчас жива.

– А если мы сейчас в Зеленоградский ОВД позвоним, если спросим, кто ты такая, что нам ответят?

– Да звоните! Не работала я в этом борделе. Ирка работала, а я – нет.

– А ты где работаешь?

– Где надо!

– Да ты не бойся, никто тебя привлекать не станет. За это дело. А вот за убийство твоей соседки можем привлечь.

– Я здесь при чем?

– А потому что твою подружку кто-то убил.

– Никто ее не убивал! С дозой не рассчитала! При чем здесь я!.. Я наркотой не занимаюсь, это я вам честно говорю.

– А Ира занималась?

– Нет. Ну, для себя, конечно, доставала.

– А если я скажу тебе, Катя, что Ира не была наркоманкой?

– Как не была, если была!

– Да, но руки у нее чистые. Не кололась она в руки.

– А она что, дура, по-вашему, чтобы в руки колоться? Вы на ее ноги посмотрите!

– А почему последний укол она в руку сделала?

– Не знаю.

Эксперты, следователь и оперативники еще не подъехали, поэтому Шульгин беспрепятственно смог осмотреть ноги покойной. Действительно, вены голени у девушки были порядком исколоты. Но почему тогда она не укололась туда? Не потому ли, что убийце все равно было, куда всадить иглу?

Дима вернулся к Кате, но его появление вызвало бурную истерику. Она смотрела на него безумными глазами, будто он был не человеком, а красномордым чертом с рогами. И еще она вовсю махала руками, будто пытаясь напустить на него дым ладана.

– Не убивала я Ирку! Не убивала! И не надо меня пытать, кто ее убил? Никто! Сама она!

– А почему она в руку укол сделала?

– Она иногда в руку делала…

– Да нет, не видно там ничего…

– Потому и не видно, что редко делала…

– Рита где?

– Не знаю. Я когда уходила, она здесь была… Но ее вызвать могли.

– Куда?

– Куда надо!

– А тебя куда вызывали?

– Не важно!

– Ну как не важно? Нам знать надо, с кем ты была, когда Ира умирала. С кем ты была, тот и алиби предоставит…

– А когда она умерла?

– Ночью. Ближе к утру.

– Ну, под утро я была с одним. Игорь, если надо будет, его найдет.

– А ты что, не знаешь своего клиента?

– Ну, Толик его звали…

– А Игорь – твой сутенер? – усмехнулся Шульгин.

– А это не ваше дело!..

– Значит, работала ты ночью. А вернулась когда?

– Ну, вернулась. Утром вернулась, смотрю, Ирка лежит, я в милицию звонить.

– А Рита в это время где была?

– Не знаю. Не было ее здесь.

– Так, ладно. Сейчас ты посмотришь и скажешь мне, оставила Рита свои вещи или нет?

– Кому оставила? – тупо посмотрела на Шульгина девушка.

– Здесь оставила или нет? Может, она домой уехала?

– Куда, в Полтаву?

– Я откуда знаю?.. Вещи пошли смотреть!

Наконец-то Катя поняла, что от нее требуется, медленно поднялась со своего места, прошла в комнату, где жила Рита, заглянула в шкаф, в тумбочку.

– Нет вещей, – мотнула она головой. – Уехала!

– Фамилию ее знаешь?

– Мартынченко.

Шульгин достал телефон, набрал номер подполковника Кручи.

– Да, Дима, – спокойно, с фирменной своей меланхоличной иронией ответил начальник.

– Проблема, Степан Степанович. Ира убита.

– Какая Ира?

– Она же Стелла, она же Ванесса.

Квартира вдруг стала наполняться людьми, это приехала оперативно-следственная группа. Шульгин понимал, что его присутствие здесь нежелательно, но уходить не торопился.

– Убита? – продолжал спрашивать в трубку Круча.

– Да, на квартире у себя лежит. Похоже на передозировку. Ноги в уколах, а руки чистые. Зачем, спрашивается, она в руку укололась, если в ноги привыкла? Я вчера со Снежаной разговаривал, про Иру спрашивал, она мне адрес ее давать не хотела. Но потом вышла, принесла все-таки. Я ехать к ней собирался, а Снежана меня задержала. Надолго задержала. Но дело не в том. Дело в том, что она могла меня нарочно задержать. Чтобы с Ирой успеть покончить.

– Зачем ей это?

– Ну, я не знаю. Может, эта Ира что-то про Муравлеву знала? Что-то такое нехорошее. Снежана тоже знает, но не говорит. Сказала, что Муравлева к ней по душам поговорить приезжала… Ну, потом призналась, что было у них и более плотное общение. Но все равно, ничего такого я не узнал. А Ира могла знать.

– Что, например?

– Ну, мало ли… Может, Муравлева и сама была проституткой. Может, она в бордель этот не к Снежане ездила.

– А к кому?

– Может, стариной тряхнуть хотела. Не бывает бывших наркоманов. И проституток бывших не бывает. Случаются, конечно, исключения, но что, если Муравлева не хотела быть исключением? Может, потому и приехала к Снежане, чтобы она ей с острыми ощущениями помогла.

Круча слушал внимательно, не перебивал, похоже, он всерьез отнесся к версии подчиненного.

– Муж на работе, а ей скучно, вот она от безделья и мается, отсюда и вопросы, куда пойти, куда податься, кого найти, кому отдаться, – предположил Дима.

– Ну, если она бывшая проститутка, то такой вопрос, конечно, возникнуть может, – согласился Степан Степанович. – Но зачем убивать Иру?

– А чтобы она не рассказала мне про Муравлеву…

– Но Снежана же не рассказала.