Он пристально всматривался в даль и прислушивался к все нарастающему гулу боя. По клубам дыма, разрывам авиабомб и снарядов угадывалась линия фронта наших общевойсковых армий. Справа, километрах в двух, показались хозяйственные постройки совхоза Комсомолец (этот совхоз был захвачен немцами накануне и находился в их тылу, вероятнее всего, П.А. Ротмистров имел в виду постройки совхоза Октябрьский. — Л.Л.).

Вдруг Василевский приказал водителю остановиться. Машина свернула на обочину и резко затормозила у запыленных придорожных кустов. Мы открыли дверцы, отошли на несколько шагов в сторону. Явно послышался рокот танковых моторов. Потом показались танки.

— Генерал! В чем дело? — резко повернувшись ко мне, с досадой в голосе спросил Александр Михайлович. — Вас же предупреждали, что о прибытии ваших танков противник не должен знать. А они средь бела дня на глазах у немцев…

Я мгновенно вскинул бинокль. Действительно, через поле, подминая созревшие хлеба, в боевом порядке шли десятки танков, на ходу стреляя из короткоствольных пушек.

— Но это, товарищ маршал, не наши танки. Немецкие.

— Так, где-то противник прорвался. Хочет упредить-нас и захватить Прохоровку.

— Этого допустить нельзя, — сказал я А.М. Василевскому и по радио дал указание генералу Кириченко немедленно выдвинуть две танковые бригады навстречу немецким танкам и остановить их продвижение»{227}.

С учетом создавшейся обстановки представитель Ставки А.М. Василевский приказал П.А. Ротмистрову к 21.00 быть в готовности к нанесению контрудара в случае дальнейшего продвижения противника.

Противник продолжал наращивать удар. Около 30 танков продолжали продвигаться вдоль железной дороги. В этот момент подразделения 23-го гв. вдсп остались без поддержки артиллерии, которая понесла потери и в связи с оставлением Октябрьского меняла огневые позиции. Его бойцам пришлось бы очень туго, если бы не помощь нашей авиации. На помощь пришли летчики 1-го шак генерал-лейтенанта В.Г. Рязанова. По свидетельству очевидца штурмовки, бойца 1-го батальона 287-го гв. сп И.С. Вахромеева, штурмовики сначала дали залп ракетами, а затем, пролетев над вражеской колонной, обрушили на нее массу противотанковых авиабомб ПТАБ. На поле, по которому двигалась к Прохоровке колонна фашистских танков, осталось около двух десятков подбитых бронированных вражеских машин. Уцелевшие немецкие танки уползали назад к совхозу Октябрьский{228}.

Немецкий танк T-IV преодолевает речку по броду.

Одновременно противник пытался продвинуться и по левому берегу р. Псёл. В Васильевке и Андреевке оборонялись 1-й и 2-й батальоны 11-й мсбр, усиленные танками 99-й тбр и двумя батареями 1502-го иптап 2-го тк. В 17.00 11 июля эсэсовцы ворвались в Васильевку. Был подбит танк комбрига полковника Л.И. Малова, а сам он ранен и отправлен в медсанбат. «Руководство боем принял начальник штаба майор Осипов. Для восстановления положения было решено провести контратаку резервным танковым батальоном. Атака оказалась столь стремительной и дерзкой, что немцы, не оказав серьезного сопротивления, отступили»{229}. Однако в результате прорыва немцев к Петровке подразделения 99-й тбр были отсечены от основных сил корпуса и продолжали вести бой в Андреевке в полуокружении до утра следующего дня. По другим данным, бригада к исходу 11 июля была выведена из боя и сосредоточилась в с. Красное{230}.

Если суммировать цифры уничтоженных и подбитых танков в ходе боев 10 и 11 июля под Прохоровкой, указанные в донесениях и воспоминаниях ветеранов, то в дивизии «Адольф Гитлер» к 12 июля не должно было остаться ни одного боеспособного танка. Между тем в донесении штаба этой дивизии говорится, что потерь в течение 11 июля нет (как всегда, имелись в виду безвозвратные потери). Вероятнее всего, завышение числа подбитых и уничтоженных гитлеровских танков в донесениях наших частей связано с тем, что по танкам стреляли из всех видов оружия, и в случае их поражения (остановки, загорания) каждый расчет (подразделение) стремился записать это в свой актив. Кстати, немецкие танкисты, попав под огонь противотанковых средств, выстреливали из специальных устройств дымовые гранаты, чтобы под прикрытием дымовой завесы отойти в укрытие. Зачастую расчеты наших противотанковых средств, считая, что танк поражен и загорелся, переносили огонь на другую цель. А в штабах добросовестно суммировали цифры донесений. Нельзя исключить, что некоторые командиры не упускали случая, чтобы подчеркнуть успехи своего подразделения или части. Ведь с 1 июля 1943 г. действовал приказ о стимулирующих выплатах за подбитую бронетехнику врага{231}.

В отчетах наших войск почему-то фигурируют только уничтоженные автомашины с пехотой и почти не упоминаются бронетранспортеры. Очевидно, в число уничтоженных и подбитых танков входили БТРы для мотопехоты и транспортеры для подвоза боеприпасов. Так, тяжелая самоходная 150-мм гаубица «Хуммель» имела в боекомплекте всего 18 снарядов, поэтому на каждые 4 орудия полагался бронированный транспортер, на который при необходимости можно было установить гаубицу. То же самое можно сказать и об уничтоженных и подбитых «тиграх», которые зачастую путали с модернизированными танками T-IV с их длинноствольными пушками с массивным дульным тормозом.

Проблема заключалась в другом. Противотанковые мины, как правило, выводили средние и тяжелые танки противника лишь на короткий срок. Наиболее распространенными повреждениями ходовой части танка были разрыв гусеницы, реже — повреждение катков. Огонь 45-мм орудий и тем более противотанковых ружей также не мог причинить большого вреда танкам с усиленным бронированием. А поскольку поле боя чаще всего оставалось за противником, ему удавалось быстро вводить в строй поврежденные танки. В связи с этим в войска было передано распоряжение штаба фронта «о надежном расстреливании танков противника, чтобы исключить их эвакуацию и реставрирование»{232}.

В целях усиления обороны на рубеж 2 км севернее совхоза Октябрьский, южная окраина Прохоровки были выдвинуты две танковые бригады 29-го тк. Сюда же перебросили истребительно-противотанковый и реактивный минометный полки. Контратакой противник был отброшен от Лутово. Бой у совхоза Октябрьский отличался особой ожесточенностью, у его постройки несколько раз переходили из рук в руки.

Из дневного донесения тд СС «АГ» 11 июля (с 16.40 до 17.00):

«11 июля. <… > В 8.30 преодолен противотанковый ров южнее свх. Октябрьский и в 10.30 приступили к штурму северо-западной части высоты 252.2, юго-восточнее совхоза, которая в 14.10 с вводом 2 батальона танкового полка и 3/2 танко-гренадерского полка «АГ» была взята. Решительно повлияли на итоги общего наступления фланговые атаки из Ямки и огонь с высот севернее р. Псёл. Наступление на Прохоровку 11.07.43 г. в результате задержки обоих соседей (дивизий «МГ» и «ДР». — Л.Л.) было приостановлено. Фронтальное наступление на Прохоровку из-за сильных противотанковых и артиллерийских обстрелов