дело это, однако, выяснилось у нас настолько, что мы решились сами все наши оружейные и патронные заводы преобразовать для машинной работы [Мясоедов 1875: 74].

Чудеса, обещанные американской системой, конечно же, прямо или косвенно основывались на наблюдениях, сделанных российскими офицерами в Соединенных Штатах. Образно выражаясь, Горлов, Буняковский, Бильдерлинг и Мясоедов увидели машину в американском саду. Но конечной целью было привить механизированную централизованную оружейную практику США на российскую почву. Машину пришлось выращивать в русском саду. Реорганизация Тульского оружейного завода дает представление о том, как шел этот процесс.

Американская система в «русском саду»

Американцы не только поставили оружие и боеприпасы в больших количествах, но, похоже, оказали России гораздо более важную услугу, снабдив ее оборудованием, которое позволит ей изготавливать собственное оружие и таким образом не зависеть от внешней помощи[261].

Механизация и реорганизация труда в Туле

Перевооружение русской армии в конце 1860-х – 1870-х годах повлияло на организацию производства на всех трех казенных оружейных заводах. Российские артиллерийские офицеры пришли к выводу, что винтовку Бердана калибра.42 можно производить только механизированным способом. Хотя у Тульского оружейного завода был самый большой заказ на винтовки Бердана, большая часть работы по-прежнему выполнялась вручную в более чем 200 частных мастерских, а заводских зданий было недостаточно для удовлетворения потребностей крупного контракта на машинное изготовление оружия. С 1868 года трем казенным заводам было приказано начать механизированное производство по образцу самых известных американских и английских заводов [Очерк 1877: 309–310; Перевооружение 1871: 2–3]. Поэтому в 1869 году Военное министерство сформировало Комиссию по реорганизации Тульского оружейного завода во главе с генералом от инфантерии В. В. фон Нотбеком (1825–1894), который вскоре стал начальником (так теперь называлась эта должность) завода. В состав комиссии вошли артиллерийский специалист, помощник Нотбека в Туле, редактор «Оружейного сборника» генерал от артиллерии В. Н. Бестужев-Рюмин (1835–1910) и будущий министр финансов профессор кафедры машиностроения в Санкт-Петербургском технологическом институте И. А. Вышнеградский (1831–1895)[262]. В отчете по итогам работы комиссии были рекомендованы изменения, далеко выходившие за рамки неизбежной смены администрации. Наиболее важные рекомендации можно сгруппировать вокруг двух общих целей: массового производства огнестрельного оружия и использования стандартизованных компонентов – и двух основных средств их достижения: механизации и централизации.

Комиссия Нотбека рекомендовала механизировать завод с расчетом на ежегодное производство 75 000 винтовок Бердана со стандартизованными деталями. Решение правительства сменить систему изготовления огнестрельного оружия на казенных заводах с кустарного производства на машинное послужило для их начальников уведомлением о том, что целью производственного процесса должна стать полная стандартизация деталей, обеспечивающая их взаимозаменяемость [Буняковский 18696: 57; Очерк 1877:299–300]. В известном смысле это решение совпадало с более ранними действиями американского Департамента артиллерийского вооружения, еще в 1813 году заключившего с Симеоном Нортом контракт на производство винтовок с условием, что их детали должны быть взаимозаменяемыми. Однако у российского правительства не было времени на неспешное развитие отечественного станкостроения. Отсутствие частных производителей, способных принять крупный заказ на станки, вынудило его обратиться к иностранным поставщикам. Для оснащения только Тульского оружейного завода требовались сотни машин, которые государство старалось закупить по минимально возможной цене. Хотя Бердан лоббировал в Санкт-Петербурге интересы компании «Кольт», цены, предложенные ею, оказались слишком высокими и первый контракт на поставку машин был заключен в 1870 году с Birmingham Arms Company. Затем, в апреле 1871 года, самая крупная партия станков (854 штуки) была приобретена за 1,5 миллиона рублей у английской машиностроительной фирмы Greenwood and Batley из Лидса[263].

В 1872 году Green wood and Batley направила в Россию американца Джеймса Генри Бертона и группу английских рабочих для того, чтобы, как выразился Томас Гринвуд, «они приехали в Тулу, руководили запуском завода и помогали своим опытом в резцах, калибрах и других необходимых вещах для запуска работ»[264]. Бертон, мастер-оружейник и станкостроитель из Харпере-Ферри, сыграл важнейшую роль во внедрении американской системы производства на русских оружейных заводах. Перед тем как поступить на службу к Т. Гринвуду и Дж. Бэтли, он помогал внедрить американскую систему на Энфилдском заводе, затем работал в Birmingham Small Arms Company. Под руководством Бертона был ликвидирован ручной труд, механизированы расточные, отрезные и фрезерные операции и создана производственная линия из специальных станков. Более того, установка трех 360-сильных турбин позволила заводу работать круглый год, даже во время весеннего паводка на реке Уле. Реконструированный завод возобновил работу в 1872 году, и еще через год началось стабильное производство[265].

Централизация производства потребовала двух серьезных перемен. Во-первых, были перестроены и реконструированы заводские здания. После 1872 года здания завода образовывали замкнутый прямоугольник, окружавший литейный цех с 50 печами, 14 прессами и двумя паровыми молотами. Завод был разделен на десять цехов, среди которых появились новые: инструментальный, слесарный и переделочный, а также модельный механический. Благодаря такой рационализации производства завод стал пригоден для использования специальных станков, в цехах появились условия для прохождения изделий по технологической цепочке и наблюдения за работой, технология сделалась замкнутой и на заводе появилась возможность для ремонта самих машин [Исторический обзор 1873: 6–8; Ашурков 1947: 68–70].

Во-вторых – хотя, пожалуй, это оказалось даже важнее, – была значительно сокращена субподрядная работа в частных мастерских оружейников, и с тех пор все работы выполнялись на территории завода. Теперь оружейники в течение десятичасового рабочего дня пребывали под строгим надзором администрации завода. Более того, механизация лишила часть оружейников работы, несмотря на настойчивые предписания правительства избегать подобного развития событий. В течение первого года количество сотрудников сократилось вдвое – с 3000 до 1500. По словам советского историка Ашуркова, многие оружейники нашли новую работу у местных механиков. У тех же, кто остался на заводе, заработная плата подскочила на 30–40 %.

Дореволюционная «Российская военная энциклопедия» отвела немало места перечислению заслуг Нотбека: «В течение 6 лет Нотбек совершенно переоборудовал завод для производства малокалиберного оружия с громадной производительностью, поставив его во многих отношениях с технической стороны значительно выше многих известных заграничных оружейных фабрик» [Новицкий 1911–1915, 17: 45][266].

После 1873 года винтовка «Бердан № 2» стала основным продуктом Тульского оружейного завода. К 1884 году, когда перевооружение на «Бердан № 2» было завершено, в Туле сделали около 1 000 000 ружей. По иронии судьбы, Россия едва закончила выпуск винтовки Бердана, как европейские армии начали применять магазинные винтовки еще меньшего калибра. В 1878 году, в разгар Русско-турецкой войны, Тула произвела 154 000 винтовок Бердана – по 650 штук в день[267]. Кроме того, в Туле производили