со мной туда, хотя я ей сказал, что между нами больше ничего не будет, но она все равно… Ведь что ни говори, а нам с ней было хорошо. Я бы даже сказал, чудесно, даже в тот раз, после которого я положил конец нашим отношениям. И мне показалось, что она нормально это восприняла.

– Она сняла номер в отеле «Лапландия»?

– Нет, она собиралась переночевать в моем.

Эйра попыталась представить себе эту женщину в вестибюле отеля, размытый силуэт без лица. Оплачивала ли она что-нибудь? Удастся ли им отыскать ее банковскую карту в финансовой отчетности гостиницы? Какие вообще могли остаться доказательства того, что она была там, спустя столько времени?

Микаэль Ингмарссон рассказал ей о Мальмберге. О том, что дом, где он провел свое детство, скоро перенесут в другое место, что у него есть с собой ключи и он собирается последний раз взглянуть на родные места.

Она захотела поехать с ним, заинтересовавшись его историей о поселке, который вот-вот может исчезнуть с лица земли.

– Мне-то, если честно, плевать на все это. Просто захотелось взглянуть, не осталось ли там чего ценного. Я всегда предпочитал смотреть в будущее, а не оглядываться на прошлое.

Тень набежала на его лицо. Осознание того, что теперь все изменилось. Даже будущее страдает, если человек оказывается замешан в преступлении, страдает его вера в то, что все должно стать лучше.

– Потом мы бродили по комнатам, где я делал свои первые шаги, смотрели старые фотографии родственников, про которых я уже забыл, и она заговорила о том, как мы заживем, когда я стану свободным, – он хрипло рассмеялся. – Это был полный бред. Что у нее есть свой дом мечты, который она называла Раем и говорила о нем, как о месте, где будут расти наши дети. Это было абсурдно, разве она сама этого не понимала? Я ей прямо так и сказал, что никогда не разведусь, что я никогда не был в нее влюблен и так далее. К тому моменту мы уже спустились вниз. Стол для пинг-понга остался… – Микаэля Ингмарссона затрясло, словно его тело внезапно вышло из-под контроля, когда он приблизился к теме подвала.

Эйра едва удержалась от естественного порыва наклониться вперед, положить свою руку на его дрожащее плечо, успокоить.

– Черт, это так мучительно, когда приходится говорить о чувствах, которых на самом деле не испытываешь. Словно тебя загнали в угол, где, что бы ты ни сказал, все неправильно, каждое слово причиняет боль, хотя я вовсе не хотел сделать ей больно, ведь она мне нравилась, но она стала чересчур назойливой. Я даже не возбудился, когда она пыталась… – он сделал жест в направлении ниже талии. – Я отвел ее руки и сказал, что все, хватит, я больше не хочу. А потом попытался разрядить обстановку, предложил сыграть партию в пинг-понг. Вроде как ненадолго вернуться обратно в детство, когда чемпионом был Ян Уве Вальднер и все хотели поехать в Китай. Я разыскал ракетки в шкафу рядом с чуланом. А потом обнаружил, что ее нигде нет. Я ее позвал, подумал сначала, что это она так со мной играет.

А потом – тяжелая запертая дверь подвала. Как же он в нее стучал и кричал! В какой-то момент ему показалось, что он слышит шум заводимого мотора. Шорох колес, стремительно прошелестевших мимо подвального окошка, которое было вделано слишком высоко. Неужели он оставил ключи в машине? И телефон? А потом до него дошло, что все его вещи лежали в куртке, которую он снял и бросил наверху, в доме.

И следом потянулись часы. Дни.

Закончив свой рассказ, Микаэль Ингмарссон еще долго сидел, уткнувшись лицом в ладони.

– Но зачем она решила поступить так снова?

Санна Мелин была прописана в квартале, который возвели еще в шестидесятые годы на самой окраине Хэрнёсанда. Позади дома виднелась лодочная пристань и облезлая детская площадка, которую давно требовалось покрасить.

Эйра всю дорогу от самого Худиксвалля бросала вызов правилам дорожного движения, но патрульная машина все равно прибыла на место раньше. Когда они подъехали, та стояла припаркованная на газоне.

Из подъезда как раз выходил патрульный в униформе.

– Никого нет дома, – сообщил он, убирая инструменты в багажник. Когда Санна Мелин не открыла, они самостоятельно проникли в квартиру. – Все чисто, прибрано, словно хозяева в отъезде, хотя встречаются и просто любители каждый день наводить порядок в доме.

– Хорошо, спасибо.

Эйра начала подниматься по лестнице на третий этаж, пока Силье улаживала последние формальности с патрульным, которому нужно было ехать дальше в связи с новым поступившим вызовом.

На двери было только имя.

С. Мелин.

Эйра натянула бахилы и перчатки. Она уже потеряла счет пустым квартирам, в которые ей доводилось заходить в последнее время.

На коврике в прихожей не высились горы корреспонденции. Эйра еще раз проверила входную дверь: маленькая табличка возле щели для писем, просьба не оставлять рекламных буклетов и даже бесплатных газет.

Одинокая куртка на вешалке. Пара задвинутых под бюро домашних туфель.

Хорошо убрано, и это еще мягко сказано.

На кухне никаких пустых бутылок, не считая бокала на столешнице возле мойки. Пустое мусорное ведро, голые стены. Ни одной безделушки, призванной украсить собой интерьер, ничего, что говорило бы о личности владельца.

Никаких комнатных растений, которые могли бы засохнуть и умереть.

Полное отсутствие всякой жизни, не идущее ни в какое сравнение с тем хаосом, что царил дома у ГГ или с более привычным беспорядком Ханса Рунне.

Идеально застеленная, без единой складочки, кровать в спальне. Рядом на тумбочке ни одной книги.

Спальня поменьше была обставлена как кабинет. Выключенный компьютер, книжные стеллажи вдоль стен, доверху забитые одними лишь папками. Эйра вытянула одну.

Кто же ты, Санна Мелин?

В папках содержалась финансовая отчетность. Эйра прочла название фирмы. Автомобильная компания. Кажется, одна секция была посвящена исключительно ей, год за годом. Следом копировальное агентство. Склад листового металла. Бесконечные ряды дебета и кредита. Эйра никогда не понимала, что из них что. Балансовый отчет, итоговый отчет.

Это и есть твоя жизнь, Санна?

Эйра дернула один из ящиков письменного стола. Тот оказался заперт.

Донесшийся из прихожей звук заставил ее стремительно попятиться к стене, прикрывая спину. Внезапно обострившиеся до предела чувства. Все произошло само собой. Эйра даже не отдавала себе отчета в том, что делает.

Мягкие шаги по покрытому линолеумом полу.

– Эйра? Ау!

– Я здесь.

В дверях появилась Силье.

– Она владеет красной «Шкодой Фабия».

– Правда? – Пространство вокруг них как будто съежилось, такое ощущение, словно полки придвинулись ближе.