же иначе. Полицейским нельзя бесследно пропадать, ни во время текущего расследования, ни вообще. Ведется полномасштабная работа, профессиональная полицейская работа, о которой Силье просто не в курсе. Эйра не сомневалась, что она обязательно узнает, когда произойдет что-нибудь существенное, и понимала резонность решения прокурора. Это было логично и в полном соответствии с предписанным регламентом. Она не должна была вмешиваться в это дело.

Эйра щелкнула по экрану, чтобы тот не погас.

– Этот мужчина мог быть тем, с кем она ушла отсюда на прошлой неделе? – спросила она.

– Погодите, вот теперь я точно ничего не понимаю. О чем хоть речь-то? – возмутилась барменша.

– Просто постарайтесь вспомнить, что вы видели в тот вечер.

– Там какая-то ссора вышла с ним, в смысле, с этим полицейским, – сообщила официантка, – но ведь я уже рассказывала это другим.

– Пожалуйста, расскажите мне тоже.

Группа основательно подвыпивших мужиков узнала ГГ и затеяла с ним свару. Официантка не поняла, что там к чему, но по их словам выходило, что полиция якобы защищает преступников и не делает свою работу. Все закончилось тем, что они позвали в зал охранника, дежурящего на входе.

– Вы знаете, что это были за люди?

Официантка покачала головой. Наверняка соответствующие кадры уже занимались их идентификацией и поиском, Эйре не обязательно было встревать во все это.

– Он тоже был не совсем трезв.

– Это вы сейчас про нашего коллегу говорите? – Называть его по имени Эйра не хотела, в надежде, что они не знают, как его зовут, или, по крайней мере, должны об этом молчать.

– Простите, но он забыл ПИН-код от своей кредитки или же набрал его неправильно. Я была занята тем, что пыталась получить от него оплату счета, но мне кажется, что в тот момент рядом с ним вполне могла быть какая-то женщина.

– Он довольно высокого роста, верно? – снова перебила их барменша.

– Метр девяносто семь, – подтвердила Эйра.

– И довольно шикарно одет?

Эйра на секундочку зажмурилась. В тот вечер, когда ГГ заехал к ней домой, на нем были испачканные в глине ботинки. Рубашка цвета серого графита.

– Да, пожалуй, можно и так сказать.

– Я не могу точно утверждать, но это вполне мог быть он.

– Что он?

– Ушел вместе с ней.

– Что значит «вместе»? – Эйре пришлось сделать глубокий вдох, дабы воспринять эту новость спокойно. Как бы бесконечно долго они ни вспоминали, теперь было важно не торопить их. Иначе они могут ошибиться, причем фатально. – В смысле, они ушли в одно и то же время?

– Да нет же, вместе, – повторила барменша, – если это действительно был он. Я видела его со спины, но помню, как женщина взяла его под локоть, когда они спускались вниз по лестнице. Я это отметила, вроде как даже обрадовалась за нее, что ей удалось кого-то подцепить. Вот так.

И, чтобы продемонстрировать, она положила свою руку на локоть официантки. Не хватка, а всего лишь ладонь, которая поглаживает мужское предплечье, интимный жест. Жест, который говорит «мы уходим, и уходим отсюда вместе». Возможно, он также говорил «я вижу, что ты пьян и с трудом можешь набрать код, но это ничего, я все равно тебя хочу, теперь мы вместе».

Горло сдавило от страха. Эйре приходилось через силу выдавливать из себя слова. Перед глазами были не ГГ и не барная стойка отеля «Штадт», а гардеробная и укрытое пленкой и кусками материи тело с высохшими внутренними органами.

– Спасибо, – поблагодарила она. – Вы нам очень помогли.

– Простите, что спрашиваю, – вмешалась старшая официантка, – но он что-то с ней сделал, да?

– Э?

– В смысле, это, конечно, не мое дело, но…

– Нет, – сказала или, скорее, рыкнула на девушку Эйра. – Он ничего не сделал!

Новая мысль пришла ей в голову, лишь когда она, перепрыгивая через две ступеньки, слетела вниз по лестнице и выбежала на улицу. Холод ударил ей в лицо, безжалостный ветер подул со стороны Ботнического залива.

Что, если речь идет о совершенно другом человеке?

Каждый год в полицию Швеции поступает почти семь тысяч заявлений о пропаже людей, причем в половине случаев причиной является депрессия или деменция, о преступлении речь заходит очень редко, и многих находят спустя несколько дней, либо они возвращаются домой самостоятельно. Или выясняется, что они просто-напросто сами захотели исчезнуть.

Не найденных же, которых продолжали искать даже спустя несколько лет, существовало около девяти сотен человек.

Дамир Авдик был одним из них.

Тело вынесли из квартиры ночью. Первое, что сделали специалисты по прибытии в Умео, это сняли отпечатки пальцев и сделали рентген зубов.

В базе данных пропавших без вести нашелся человек с подходящей стоматологической картой.

– Нам, несомненно, повезло, – сказала Нора Берентс, когда все собрались для совещания в куда большем составе, чем обычно, причем – и это было поразительно – все присутствовали вживую, а не по видеосвязи. – Если бы этот молодой человек не имел проблем с зубами мудрости, то вряд ли бы мы управились так быстро.

Ведь не все двадцатидевятилетние мужчины следят за своим здоровьем и регулярно ходят к зубному, а никаких детских медицинских карт с записями об обязательных визитах в государственную стоматологическую клинику не существовало, поскольку Дамир Авдик прибыл в Швецию, когда ему было уже семнадцать.

Прибыл один, из Боснии, в лагерь для беженцев в Эрншельдсвике.

– Санна Мелин тоже из Эрншельдсвика, – сказала Эйра, – они могли там познакомиться.

В феврале 2006 года Дамир пропал.

– В полицию позвонил директор народного университета, здесь, в Хэрнёсанде, – продолжила Берентс. – Дамир учился на переводчика, жил в студенческом общежитии. Когда оказалось, что он уже целую неделю не появляется на занятиях и в комнате его тоже нет, учителя встревожились. – Она прочла вслух заявление о пропаже – с тех пор, как им стало известно имя жертвы, прошло всего двадцать минут.

– Отец погиб на войне сразу после нападения сербов в 1992 году, мать осталась в Сараево, но к моменту исчезновения Дамира ее уже тоже не было в живых. Должна оставаться сестра, во всяком случае, на тот момент она еще была.

Кому-то надо будет связаться с полицией Боснии и Герцеговины, чтобы сообщить о кончине.

«Интересно, как спустя столько времени отреагируют родственники? – подумала Эйра. – Они, верно, уже и не чаяли, что им доведется что-то о нем узнать».

Впервые в жизни она проснулась с мигренью, причем с наихудшей из ее разновидностей, со вспышками молний перед глазами. Двойная доза альведона не помогла. Вспышки пропали, но головная боль осталась, стянув обручем затылок, глазам было больно смотреть на свет.

– Когда они встретились? Как познакомились? –