писк пришедшего сообщения. Скорее всего, от Мэллори. Подруга прислала Холли эсэмэску, как только добралась до дома, чуть ранее тем вечером. И после этого присылала сообщения каждый час, как будто установила интенсивный мониторинг из опасения, что Холли совершит самоубийство. Холли не собиралась его совершать, но постоянные проверки все-таки взвинтили ей нервы.

Проигнорировав сообщение, она вытерла тыльной стороной руки пот на лбу, но лишь размазала его по лицу. Ник тоже ее проверил. Но, в отличие от сообщений Мэллори, на его эсэмэску Холли не ответила. «Доехала нормально?» – написал Ник. Холли пренебрегла его вопросом неумышленно. У нее просто не было ответа на него. Да, она доехала. А вот нормально или нет, было спорным.

Холли побежала по жилой улице, не запруженной машинами. Залаявшая в одном из дворов собака погналась за ней вдоль изгороди и остановилась только тогда, когда уткнулась в соседний забор. Холли подумала о голдендудле Робин: «Интересно, он до сих пор испражняется на ее домашние ковры?»

Мысль о Робин всколыхнула в ней неприятный осадок. Каким-то образом Холли удалось прожить, не думая о Робин, практически два дня – с той, последней ночи на кухне в мини-гостинице. После той ночи воспоминания о Робин поблекли до совсем незначительного, отдаленного беспокойства – столь же неактуального для Холли в ее нынешней ситуации, как и просроченная замена масла в автомобиле.

Ей захотелось ускориться. Она попробовала, тело предприняло честную попытку побежать быстрее. Но вместо того, чтобы успокоиться, Холли почувствовала себя только хуже из-за смены темпа. Особенно воспротивилось ее усилиям подколенное сухожилие.

Холли попыталась вообразить реакцию Мэллори на ее правдивую исповедь об Исландии. За те часы, что минули с их расставания, она по-всякому прокручивала и выворачивала эту ситуацию в голове, изыскивая такой вариант, при котором ее страх перед признанием не стал бы реальностью.

А потом Холли вспомнила, как повел себя Ник в ту ночь, когда у нее случился выкидыш. Той ночью он заночевал в их доме в первый и последний раз с тех пор, как от нее ушел. Они не обсуждали потерю ребенка. И не разговаривали на эту тему после того, как выкидыш стал свершившимся фактом. Ник тогда лег рядом, но не касаясь Холли. А она, истерзанная спазмами и острой болью, не запротестовала. И оба заснули прямо в одежде. А проснувшись поутру, Холли передвинулась на кровати так, что ее вялая, затуманенная голова коснулась его уха. «Мы не можем заняться этим сейчас», – сказал Ник, и в его голосе просквозило что-то, чему Холли не сумела подобрать определение.

Не успела та сцена пронестись перед глазами до конца, как Холли ощутила: ее подколенное сухожилие, как аптечная резинка, натянулось… натянулось еще больше, еще больше и… лопнуло. В отличие от Исландии. Холли не вскрикнула от боли. Она не издала ни звука, только резко остановилась и опустилась наземь, почувствовав, как вмиг лишилась мнимой силы.

Опустив голову между ног, Холли сдавила ими виски и ощутила, как застучала в них пульсирующая кровь.

Сколько же крови вытекло из нее при начавшемся выкидыше! Кровотечение продолжалось несколько дней, пока Холли не начала терзаться вопросом: а не слишком ли ее много? Может, что-то не так? Она никогда не рассказывала Мэллори, сколько крови тогда было. Она никому не рассказывала об этом, даже Нику.

Холли вспомнила свою последнюю ночь в Исландии – розовую от крови воду, стекавшую на дно керамической чаши мойки. Она смотрела на нее и думала о ребенке, которого не хотела заводить, обо всех младенцах, которых теперь не желала ни иметь, ни видеть.

Она вытащила мобильник из нарукавного чехла. То последнее сообщение, которое Холли проигнорировала, было действительно от Мэллори. Она не стала отвечать на него и сейчас. А вместо этого прокрутила «Контакты», нашла нужный номер и нажала на иконку «Позвонить». Но стоило ей поднести телефон к уху, как в голове мелькнула мысль: «А я ведь даже понятия не имею, зачем звоню и что хочу сказать…» Или все-таки она понимала?

– Холли. – Голос Ника выдал нечто среднее между удивлением и беспокойством. – Ты уже вернулась?

Холли подняла голову и поглядела на небо, на котором одинокое облако проползало по солнцу.

– Да. Сегодня днем.

– Что ж, здорово, – сказал Ник, только это слово прозвучало не здорово. А тихо и слабо, как будто он испустил последний вздох.

Холли подумала про хлебный нож на кухне мини-гостиницы; как естественно, как легко ее рука потянулась и схватила его… А потом этот нож вспомнился ей в руке полицейской, опрашивавшей Холли на следующее утро. Она чуть не задохнулась тогда от нехватки воздуха в легких…

Кое-какие вещи о Холли не знал в этом мире никто. Но самым удивительным оказалось то, что сама Холли никогда по-настоящему не знала себя.

– Как ты думаешь, ты бы смог быть счастливым, не имея детей? – спросила она. – Если бы походили на сеансы семейной психотерапии и наладили отношения. Ты смог бы смириться с мыслью, что я, возможно, никогда не изменю своего мнения?

Ник на другом конце линии замолчал. Почему – Холли понять не смогла. То ли потому, что вопрос его удивил, то ли он просто не желал озвучивать ответ.

– Не знаю, – наконец произнес Ник. Неуверенно, но в еще большей мере печально. – Возможно, смог бы. Я имею в виду, что нам и так неплохо живется. Возможно, мне больше ничего и не нужно.

Холли открыла глаза и окинула взглядом улицу, по которой какая-то женщина катила мусорный бак. Несмотря на жару, дама была в чулках, не подходивших по оттенку к ее коже.

Нажав через несколько минут на «отбой», Холли встала на ноги не сразу. Она еще размышляла о жизни с Ником. О том, какая она была. Им ведь и правда неплохо жилось. И не просто неплохо, а хорошо. И Холли не удивило, что и Ник думал так же. Ее больше удивила форма, в которую он облек свое мнение. «Нам и так неплохо живется», – сказал он, в настоящем времени! Это не соответствовало тому тону, которым он это проговорил. Надежда в его голосе была настолько вымученной, что и на надежду-то совсем не походила.

– Извините, – сказал кто-то за ее спиной.

Обернувшись, Холли увидела женщину, стоявшую у ворот в гараж. Должно быть, сидевшая на тротуаре Холли показалась ей странной.

– С вами все в порядке? – поинтересовалась женщина в явной попытке оценить, представляла ли Холли для нее угрозу. Хотя воспитание заставило ее скрыть свою тревогу за маской участия.

– Да. Простите, – опершись рукой об асфальт, Холли