но он же просто помрёт, и тогда уже точно убыток будет. Это только кажется, что всё просто, а на самом деле от рабов больше хлопот, чем пользы. Нет у раба стимула хорошо трудиться, зато бездельничать стимулов хоть отбавляй.

— То есть вы сами выработки проходите?

— Зачем нам самим кирками махать? — удивился Норит. — Когда нам конкретный минерал нужен, мы жилу подводим и старателей зовём. Они за небольшую долю всё пройдут. Вы же сами фабрикант, Кеннер, должны понимать, что наёмный труд гораздо эффективнее рабства. О наёмном работнике не надо заботиться…

— Мы заботимся, — прервал я его.

— Ну если вам деньги некуда девать, то почему бы и нет, — снисходительно согласился Норит. — А если работник плохо работает, то его можно пинком под зад, на его место целая очередь. По сути, наёмный работник ничем от раба не отличается, разве что уйти может. Но куда ему уходить? В другом месте ведь то же самое. Так что в результате мы имеем точно такого же раба, но расходов на него меньше, производительность труда выше, и при этом не нужно голову ломать, как его прокормить и одеть. Наши работники даже инструмент себе сами покупают. Нет, рабство — это вчерашний день, будущее за договорными отношениями.

Ну надо же, какие политэкономы в здешних пещерах водятся! С одной стороны, он вроде всё правильно говорит, но с другой, не оставляет меня ощущение, что под наёмным трудом мы с ним понимаем немного разные вещи.

— Мы, конечно, прежде всего горному делу в ваших университетах учимся, — с затаённой гордостью заявил Норит, — но и про экономику не забываем. Я сам посещал спецкурс по организации труда в горнодобывающей промышленности.

— Немного неожиданно, — признался я. — У меня было впечатление о подгорном народе, как о консерваторах. Ну, в том смысле, что вы всё делаете, как предки завещали.

— Что за глупости? — удивился Норит. — Если предки с грязными задницами ходили, то и нам их не вытирать, что ли? Что они знали, например, о правильной организации труда? Отлавливали бродяг и загоняли их в шахты, вот и вся их наука. Не надо нам таких заветов предков.

Да, карлы определённо не гномы из фэнтези. Да и вообще реальная жизнь здесь на фэнтези как-то мало похожа. Меня всё время смущает наличие в этом мире волшебства, и я подсознательно ищу знакомые шаблоны. Но нет здесь ни мирового зла, ни светлых героев, ни добрых волшебников. Какой мир ни возьми, везде преобладают хитрожопые говнюки, которые мигом организуют хоть мировое зло, хоть мировое добро, причём разницы между ними не будет ровным счётом никакой.

— Но женщин-то вы в свободной зоне покупаете? — утвердительно спросила Ленка.

— Нет, зачем нам ваши женщины? — с удивлением посмотрел на неё Норит. — Они у нас даже если и выживут, никакого толку от них не будет.

Здесь он бросил на меня хитрый взгляд, и я сразу догадался, что за мысль появилась у него в голове.

— Я, кажется, знаю, о чём вы сейчас подумали, почтенный, — улыбнулся я ему. — Нет, мы ничего не имеем против высокого уровня Силы и будем прекрасно чувствовать себя в таком месте. Сюрприза не выйдет.

— Ну, не выйдет, так не выйдет, — слегка разочарованно отозвался он. — Совсем забыл, что вы тоже колдуны. Не нужны нам ваши женщины, короче. У нас своих хватает.

— Вы говорили, я помню, — кивнула ему Ленка. — Вы их даже продаёте.

— Продаём только тех, кто сам в лесу жить хочет, — недовольно уточнил он. — Не надо представлять нас совсем уж дикарями. Рождаются у нас изредка такие, которых наружу тянет. Я вот столько времени снаружи прожил, и в упор не понимаю, что там хорошего. Если бы не интересы племени, ноги бы моей там не было.

Тем временем мы довольно далеко отошли от входа. Искусственного освещения в проходе не было, но вдоль стены на уровне чуть выше человеческого роста тянулась полоса светящегося то ли мха, то ли лишайника. Обычному человеку этого света было бы совершенно недостаточно, однако у нас с Ленкой глаза были не совсем обычными, так что мы особых неудобств не испытывали. Милане, похоже, дополнительный свет тоже не требовался. Судя по удивлённым взглядам, для Норита наше ночное зрение оказалось неожиданностью, но спрашивать он всё же ничего не стал, видимо, рассудив, что от колдунов можно ожидать чего угодно.

Стены тоннеля были неровными, но явно обрабатывались, чтобы сделать из естественного прохода какое-то подобие коридора. Иногда встречались небольшие полированные участки, на которых были вырезаны какие-то картинки. У одной из них, на которой были изображены ряды засохших деревьев, подозрительно похожих на Пожирателей Душ, я даже замедлил ход, вызвав недоуменный взгляд Норита. У меня был соблазн сказать ему, что кроны Пожирателей выглядят немного по-другому, но в присутствии Бобровской показывать своё знакомство с Нижним миром было не совсем разумным. Да и без неё, пожалуй, тоже.

— А что вы, собственно, здесь добываете, Норит? — поинтересовался я, чтобы беседой скрасить скучноватую дорогу.

— Камни, металлы, — пожал он плечами. — Золото и платиноиды в основном. Соответственно, их и можем продавать. Ну и всё сопутствующее — рений, рутений. Теллура[15] у нас довольно много. Можем делать кое-какие заряженные Силой сплавы и заготовки из них.

[15 — Разумеется, названия у всех этих металлов в мире Кеннера другие.]

— А ванадий у вас есть? — я вспомнил нашу вечную проблему с феррованадием. Сейчас она, правда, несколько сгладилась, но договорённость с Нежаной Чермной совсем не вечна, и к её окончанию хотелось бы иметь какое-то готовое решение.

— Ванадия у нас хоть завались, — недовольно цыкнул зубом Норит. — Но продавать его нельзя.

— Отчего так? — удивился я.

— Это Ренских ванадий. Чисто для себя они нам брать разрешили, но пообещали руки оторвать, если мы попытаемся хоть кусочек продать на сторону. Может быть, оторвать нам руки у них и не получится, но неприятностей они нам могут доставить немало. Так что ванадий не продаём.

— Ренских? Что ещё за ванадий Ренских?

— Они подняли из нижней мантии линзу чистого ванадия тысяч в двадцать ластов[16]. У них в Рифейске есть небольшой завод ферросплавов, плавят там феррованадий и феррониобий. Вот туда и возят ванадий понемногу.

[16 — Примерно двадцать пять тысяч тонн.]

Я уважительно покивал головой — родственники не стали возиться с каким-нибудь дешёвым феррохромом, а сразу застолбили самые дорогие сплавы. Потом мне вдруг показалось странным, почему мы ничего не слышали о заводе Ренских, хотя постоянно покупаем феррованадий. А потом до меня, наконец, дошёл масштаб аферы.

Ведь в самом деле —