Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но где она столько времени? За сто пять лет она не пересекала границу, значит, если жива, то в Лесу. Почему не объявилась после Чёрного дня? Ирдис ведь любила отца, да и... Лес ей был не безразличен, хоть она и решила поиграть в наёмника.
— Поиграть? Они с тем её напарником дракона укокошили!
— Ну да... Но где она, если жива?
— Может, с ней случилось что-то, не знаю, память, может, потеряла.
Миррин фыркнул.
— Какой вариант вероятнее: Ирдис погибла в Тал-Гилас с двумя сотнями тысяч других перед самым Лат-а-лландер, или в это же время находилась в другом месте, и с ней случилось что-то такое, из-за чего о ней целый век нет никаких известий, но она жива?
Эйсгейр только вздохнул. А потом понял — ему выдали масштабы эльфийского бедствия столетней давности. Двести тысяч...
Глава 7. Цивилизованные отношения
Фаргрен открыл глаза и увидел чёрную изрытую землю. Всюду хитиновые ошмётки, оторванные лапы, изломанные крылья. Мерзкое месиво. И кислая вонь.
— Он очухался.
Фар повернул голову на звук: справа от него, прислонившись к большому камню, сидел Рейт. К его прежнему ранению добавилась голова, левую руку, как и правую ногу, теперь целиком покрывали бинты. Чуть дальше красовался Лорин с полностью забинтованными руками и ногами. Перевязанные и... связанные. По ногам и рукам, причём так, что локти прижаты к телу.
Какого хррккла?!
Фаргрен попытался подняться. Всё ужасно болело. От рёбер и до задних лап его покрывала плотная повязка, и судя по ощущениям, он чуть не потерял половину кишок. Но подняться не получалось не поэтому, а из-за стреноженных лап. Счетверолапленных. Основательно и надёжно.
Ну и ладно. Перекинуться просто и...
— Мильхэ сказала, тебе нельзя перекидываться, — послышался слабый голос Геррета.
Фар нашёл взглядом коротышку. Тот валялся, распластавшись на земле звездой. Связанным он не был, но и без этого двигаться вряд ли мог: тело его покрывали пропитанные кровью бинты. Ранен и очень тяжело.
Фаргрен призадумался. Нет, вот так лежать он не будет. Если ещё не умер, то, перекинувшись, тоже не умрёт. Чего ждать? Он ведь даже говорить не может.
— Сказала же, не дёргаться! — проледенила откуда-то сзади Мильхэ. — Я тебе час кишки вправляла, не порти результат моих мучений.
Ледяная ведьма показалась в поле его зрения. На рваной одежде местами проглядывали чистые пятна, эльфийская чешуя заляпана всем, чем можно. Фаргрен подумал, что новая багрово-коричневая расцветка плаща и неприглядный узор на великолепных доспехах — плод стараний не только Мильхэ, а их всех. Точнее, плод страданий. А старались богомолы.
В руках ведьмы была пирамидка, один в один вешкинская.
Мильхэ пристально оглядела всех холодной бирюзой.
— Никто. Не пытается. Никого. Убить. Запомнили? Исключение только для Тварей.
— Чего творишь, полоумная? — набычился Рейт.
— Обеспечиваю себе завершение задания и плату за него. По крайней мере, повышаю вероятность. Если вы будете тут за оборотней или людей глотки друг другу рвать, я вам сама их все порву. Ясно? Если нет, то я схожу погуляю пока, а вы подумайте.
— А почему Гер не связан? — спросил Лорин.
— Да он и так не пошевелится. — Ледяная ведьма подошла к маагену и присела рядом. — И в отличие от вас, он с образованием.
— Думаешь, учёность такое выжигает? — тихо спросил её Геррет.
— Надеюсь. — Мильхэ отрезала кусок бинта. — Лежать и не двигаться, пока я не разрешу, — сказала она, сменив ему уж совсем мокрую повязку. — Мне спасать вас больше нечем.
— А нас-то зачем связывать? — пробормотал Рейт, косясь на Фаргрена.
Зло и недовольно. Можно предположить, будто злость у него от пут и сбрендившей ведьмы, но Фар знал — как минимум половина предназначалась ему.
— Ничто не сближает так, как общие проблемы, — донеслось из-за их спин.
Она снова куда-то пошла.
— Ведьма ледяная, чтоб её кто-нибудь...
— Меня так не растопить, Рейт, — злым кинжалом долетело до них.
Ну да. Она слушала все их разговоры. Фаргрен вспомнил свои сравнения с ледяными равнинами. Риск стать холоднее сосулек возрос до драакзанских высот.
— Нам, что, терпеть эту полоумную и вшивого пса?
Фар ударил по земле хвостом и зарычал. Сейчас перекидываться нельзя, но ещё полчаса, и...
— Уймись, Рейт. — Голос Геррета был всё так же тих и слаб. — Лично вам с Лорином оборотни ничего не сделали.
— Это пока. Давить этих тварей...
Рычание. Он, вообще-то, прямо тут.
— Лучше бы тебе мозги давили куда следует! Он нас спас.
— Ведьма спасла.
— Но сначала он, и ты это знаешь. Кстати, он сейчас мог бы перегрызть верёвки.
«Да ни за что! — одновременно с таким же возгласом Рейта подумал Фар. — Скорее горло перегрызу».
— Скорее горло перегрызёт.
Геррет внезапно захихикал.
— Вот ты, Фар, тоже про горло подумал сейчас, да?
За спинами их слышались шаги и шорохи.
— Ты-то с чего добренький такой, Гер? — подал голос Лорин.
— А с того, что я немного знаю про оборотней, — ответил Геррет и добавил совсем тихо: — И ар-вахану.
Фаргрен вздрогнул. Не ожидал он услышать это слово от человека.
— И что?
— Ну, вы ведь вроде умные, хоть и отожжённые напрочь... Вот люди-грабители есть? Есть. Насильники есть? Есть. Воры? Убийцы? Так чего же, скажем, эльфы, не вырезают всех людей без разбору?
Дальше Фар слушал и с удивлением, и с возрастающей благодарностью. Слышали бы Геррета сейчас женщины-ар-вахану — забрали бы себе. Предварительно передравшись за то, кому будет принадлежать такое хмурое сокровище. И плевать, что коротышка.
Минут пять Геррет вёл язвительно-просветительскую деятельность. Поначалу Рейт и Лорин возражали, но его аргументы были несокрушимыми, как Белые башни в Тёмных Чащах.
— Ладно, Гер, — вздохнул Рейт, — но откуда нам знать, что вот именно он не бандюга, по которому виселица плачет?
— А откуда ты знаешь, что новые напарники-люди не такие? Вот я, например. Спалил Таверну, много людей пострадало, ты сам ожоги такие получил, хоть плачь. Но ко мне у тебя претензий нет, а к Фару, который, заметь, нас спас, есть.
— Я тебя рожей потом по помойным улицам елозил, помнишь?
— Вот и его поелозишь, если понадобится. Так в цивилизованном мире делают, — сказал Геррет
