Я зажмурился от света, который показался мне невероятно ярким после непроницаемой темноты мешка.

— Прошу прощения за неудобства, ваше сиятельство, — улыбнулся Кушнарев.

Я оглянулся по сторонам и едва удержался от того, чтобы присвистнуть. Такие президентские люксы я видел только в кино — просторно, с дорогой мебелью и дизайном, над которым работал какой-нибудь специалист с мировым именем. Жаль, шторы были плотно задернуты — вид из окон мог бы здорово помочь понять, где я находился.

На столе благоухала ваза с дорогущим букетом. Рядом расположилось ведерко со льдом, из которого соблазнительно торчало горлышко бутылки французского шампанского. «Вдова Клико», однако. Хм…

— Месье Кушнарев знает толк в отдыхе, — улыбнулся я.

«Авторитет» усмехнулся и жестом отпустил охрану. Бойцы послушно удалились, но ушли не особо далеко. Слуга в красно-золотой ливрее и забавной шапочке одним взглядом спросил разрешения открыть бутылку и, получив кивок, ловко наполнил бокалы шампанским.

— Прошу, Михаил Николаевич, — Кушнарев протянул мне высокий хрустальный бокал на тонкой ножке. — За знакомство. Хочется верить, перспективное.

Я принял подношение и приподнял бокал, поддерживая тост.

— Весьма впечатлен столь радушным приемом, Валерий Аркадьевич. Позвольте осведомиться, с чем связано это радушие? Неужели лишь с самим фактом моего происхождения?

Кушнарев кивком отпустил слугу и предложил мне сесть. Я занял место в кресле между столом и камином, хозяин торжества расположился напротив.

— Ваше происхождение, разумеется, обязывает, и все же дело не в этом, Михаил Николаевич. Ваша слава идет впереди вас.

Я приподнял брови.

— Неужели?

— Полно вам скромничать. Вы в свои весьма юные годы уже оставили след в истории. Наследник падшего рода, вернувший ему престиж. Обладатель уникального дара, один из самых перспективных студентов Аудиториума. И это я еще не начал перечислять ваши заслуги на поприще государственной службы… Согласитесь, прием столь выдающегося гостя стоит того, чтобы ограбить погреб на одну хорошую бутылку.

Я пригубил восхитительное шампанское и поставил бокал на столик.

— Восхищен вашей осведомленностью.

— Вы не особенно и прятались. С некоторых пор.

— Полагаю, одной бутылкой не обошлось, — улыбнулся я. — Едва ли эти покои — ваши личные.

— Здесь все можно назвать моим личным. Здание полностью принадлежит мне. И вы вольны чувствовать себя как дома в этих стенах. Это, разумеется, не Ириновка, но комфорт вы оцените.

Многовато знал этот загадочный товарищ. Причем, что интересно, он действительно не был одаренным — я чувствовал вполне обычный фон лишенного силы человека. Разве что он мог пользоваться артефактами, влияющими на проекцию фона. Но все-таки я склонялся к тому, что Кушнарев и правда был самым настоящим простолюдином.

— Так чего же вы ждете от моего пленения, Валерий Аркадьевич?

— Эх, ищейки, — вздохнул он. — Вечно всюду ищете подвох. Стоит чему-то пойти по хорошему сценарию, как вы сразу же бросаетесь искать, а чем же придется платить за это благо. Поверьте, мое желание оказать вам достойный прием вполне искренне: все же я не чудовище и прекрасно понимаю, что поставил вас в затруднительное положение.

— Но?

— Но своего рода подвох имеется. Несмотря на личный интерес к вашей персоне, я действительно рассчитываю заручиться вашим расположением, — признался «авторитет». — Если у вас получится вернуть Петрополь государю, а я продолжаю думать, что имел место именно переворот… Мне понадобятся друзья при дворе.

Ну… Как только дело дошло до шкурного интереса, я даже слегка расслабился. Кушнарев был прав — я всюду искал подвох. Профессиональная деформация, если угодно. И, убедившись в том, что подвох таки был, я вздохнул с облегчением.

— Зачем?

— Хочу титул. И Осколок. Буду честен, потолка как простолюдин я достиг. В определенный момент деньги как самоцель уже перестают быть интересны. Появляются другие желания, любопытство, стремление достичь недостижимого.

Я улыбнулся.

— А зачем вам Осколок, Валерий Аркадьевич? Уверен, вас с вашими активами будут готовы принять почти в любом доме. Так зачем вам сила? Неужели ради того, чтобы войти в общество, от которого теперь мало что осталось? Ради того, чтобы отказаться от привычной жизни — к слову, во многом более удобной, чем у одаренных. Или ради того, чтобы ваши сыновья скакали на балах с избалованными курицами в кружевах, а дочери выбирали кавалеров с фамилией погромче? Так этого уже не будет. Я теперь вообще не знаю, что будет дальше.

Кушнарев допил свой напиток и задумчиво вертел пустой бокал его в руках.

— Дело в том, ваше сиятельство, что сам по себе титул мне неинтересен. Я бы уже давно мог купить себе мелкое дворянство без права на Осколок, но какой в этом смысл? Меня интересует не внешний антураж, а сама природа силы, которой вы наделены. Ее связь с этими завораживающими камнями, ее способность изменять окружающий мир. Это за гранью моего понимания, и я хочу приблизиться к этой тайне. Но чтобы приблизиться, нужно обладать этой силой. И я рассчитываю на то, что вы поможете мне в этом.

— То есть вы предполагаете, что я с ноги вышибаю дверь в кабинет императора?

— Разумеется, я не настолько наивен. Но вас с вашими заслугами непременно примут. И наверняка прислушаются. Полагаю, если вы поможете императору вернуться, ваше слово будет иметь большой вес.

— Допустим. Но почему вы не сообщили о своем желании тому же Корфу?

— Во-первых, это желание слишком интимно. Я не готов говорить об этом открыто. Во-вторых, судя по тому, что я знаю о вашем руководителе, он точно не согласился бы ходатайствовать о награждении Осколком человека, который замешан в преступной деятельности.

— С чего вы взяли, что я буду?

— С того, что на ваших глазах я эту деятельность уничтожу, — Кушнарев сверкнул стеклами очков. — Причем сделаю это так, что это поможет вашему делу уже сейчас.

Я озадаченно вертел в руках хрустальный бокал. Что это значит — уничтожить на моих глазах? Это еще как понимать?

И, что важнее, зачем он рассказывал мне об этом?

— Боюсь, я не успеваю за вашей мыслью, Валерий Аркадьевич, — стараясь сохранять невозмутимость, сказал я. — Вы говорите загадками.

Кушнарев потянулся за бутылкой и снова наполнил наши бокалы шампанским. Пузырьки весело прыгали в стеклянных сосудах, а вот мне было не до веселья. Кушнарев явно затеял хитрую многоходовочку. Когда к нему обратилась Грасс, наверняка она упомянула о Корфе. Кушнарев связал Корфа и меня — что логично, ведь уже не было секретом, что я работал на Отделение. И — вуаля, таким образом решил заполучить меня для этого разговора.