Алена уже шла, смешно повиливая задом, к крыльцу, когда телефон Огнева пискнул ответом от Воронина.

«Хорошо, что предупредили. Я только хотел выезжать к вам. Так даже лучше. Но буду только после обеда. Ждем…»

От того, что ожидающих будет несколько, Огневу снова стало нехорошо. Сядут теперь за черным стеклом или перед мониторами, будут таращить свои глаза на него и на Аню.

Он вошел в дом и сразу услышал недовольный возглас Алены:

– Сережа, ты не позавтракал?

– Не успел. – Огнев снял меховые варежки, толстую куртку, валенки и пошел на ее голос. – Сейчас вместе и поедим.

– Хорошо. Но придется все заново разогревать. – Алена поджала губы, принявшись таскать тарелки со стола к микроволновке.

Огнев сел к столу, незаметно от жены убрал на телефоне звук и спрятал мобильник в карман брюк. Еда разогревалась, Алена методично возвращала тарелки на стол.

– Мне надо будет съездить в Москву, – произнес Огнев, когда они опустели.

– Чего вдруг? – как всегда, в штыки приняла его инициативу Алена. – Нам еще туда не надо.

– Нам – нет. Мне – да.

Он быстро поднялся и вышел из кухни. Если продолжил бы сидеть с ней за столом, они непременно повздорили бы. Негромко, как всегда, но с остающимся надолго осадком. Огнев от этого всегда уставал и расстраивался. Ему сейчас не до бабских истерик и разборок! Предстоит заняться серьезным делом.

Он достал из шкафа чистые выходные брюки. Джемпер, который надевал всего дважды, под него чистую рубашку. Быстро оделся и вышел из спальни.

Алена, успев убрать и вымыть посуду, стояла со скрещенными на груди руками у выхода из дома.

– Может, объяснишься? – Ноздри ее аккуратного носика гневно трепетали. – Куда это ты так вырядился? Надеюсь, не на свидание?

– Нет. Я еду в полицию.

Огнев достал из шкафа в коридорчике низкие зимние ботинки, потянулся к куртке, но Алена вдруг вцепилась в нее и глянула сумасшедшими глазами.

– Не пущу! Ты попадешь в скверную историю, я это чувствую! Не езди, не надо! Зачем тебе?! Пусть этот парень сам сюда приедет, и ты ему все расскажешь, Сережа!

Огнев внимательно глянул на жену.

Может, она и правда за него так дико волновалась? И сама мысль о том, что с ним что-то может случиться, заставляла ее страшно паниковать. Или это был всего лишь ее очередной каприз? Он посмел поступить по-своему, не согласовав с ней своих действий, и она взбесилась.

Он решил не выяснять до поры. Просто не было времени вязнуть в этих дрязгах. И вдруг остро кольнуло в сердце воспоминание о Лизе. Она полностью доверялась ему. Считала его сильным, умным, способным решить любую проблему.

Почему с женой все не так?

– Я очень взрослый дяденька, Алена. – Он отлепил ее пальцы от своей куртки. – Я разберусь.

– Знаю! Знаю, что ты задумал! – зашипела она, хватая с вешалки свое теплое пальто и надевая прямо на домашний халат. – Память о ней тебе покоя не дает, да? Решил восстановить справедливость?

Он молча вышел из дома и повернул к гаражу. Слова жены вызвали недоумение, не более того. Он решил, что подумает об этом позже, в дороге. Он выгнал машину из гаража, запер ворота. Алена стояла на крыльце без шапки, кутаясь в меховой воротник длинного пальто.

– Я ведь знаю, Сережа, – крикнула она громко. – Все знаю! О том, что этот несчастный наркоман Селиванов напичкал квартиру твоей Лизки камерами. И что они с Ильей за всем наблюдали.

– Я знаю, что ты знаешь, Алена. Я сам тебе об этом рассказал. Иди в дом, – попросил ее Огнев, подойдя ближе. – Простудишься.

– Ты не все мне рассказал. – Ее глаза зло сощурились. – Ты не рассказал, как умер Илья. Не рассказал, что его убили!

– Его убили наркотики, – пожал плечами Огнев и развернулся к машине.

– Это сделали его родственники, Сережа! Разве ты не знал? – крикнула Алена ему в спину. – Они подсадили его на сильнодействующие наркотики, которые вызвали у него страшное привыкание, а потом впрыснули ему смертельную дозу. Сами! Не он! И у Селиванова Олега была запись этого убийства. Он не рассказал тебе?!

– Нет. – Огнев встал как вкопанный и медленно оглянулся на жену. – Откуда ты… Откуда тебе это известно, Алена?

– Расскажу по дороге. – Она топнула ногой. – Подожди меня. Поедем вместе. Мне тоже есть, что рассказать полиции…

Всю дорогу до города она молчала. И когда Анна садилась на заднее сиденье автомобиля, тоже. Коротко поздоровалась, и все. И лишь, когда они втроем встали напротив запертой двери кабинета, куда их пригласил Воронин, Алена разлепила губы.

– Он приезжал к нам, – произнесла она тихо, рассматривая концы своего мохерового шарфа.

– Кто? – одновременно спросили Огнев с Анной.

– Твой сын, Аня. – Алена тяжело вздохнула и глянула на нее с сожалением. – Он очень плохо выглядел. Его всего трясло.

– Его ломало, – тихо поправила Анна. – Так бывало всегда. А еще он мог описаться. И плакать, скулить, как щенок. Это было… Это было очень страшно. Страшнее того, что он умер.

Все умолкли. Каждый в этот момент подумал, что смерть стала для парня избавлением. Огнев мог поклясться, что они все так подумали, потому что все трое как-то выдохнули по-особенному. С облегчением.

– Он просил у меня денег, – продолжила рассказывать Алена. – В обмен обещал рассказать что-то очень важное.

– А я где был в это время? – изумился Огнев.

– Ты был в Москве. Это случилось в тот день, когда вы с ним пообщались. Пока ты был в городской квартире, Олег заехал сюда. Сказал мне, что по дороге в поселок Выхино решил к нам заглянуть. И да, он знал, что тебя нет.

– Он просто заехал к тебе, чтобы и ты дала ему денег. – Анна скорбно сжала рот.

– Может быть, – не стала спорить Алена. – Но он рассказал мне удивительную историю про смерть Ильи. И после того как я дала ему немного денег, даже показал кое-что в своем телефоне.

– Что?

Огнев напрягся. Он ведь тоже что-то видел! Правда, Селиванов никак не прокомментировал видео, и он мало что понял в суетливом мелькании спин, локтей, пальцев со шприцем. Расспрашивать не стал: ему не терпелось избавиться от общества Олега.

– Он показал мне видео, где наши бывшие соседи делают инъекцию Илье, который лежал в бессознательном состоянии на кровати в своей комнате. – Алена распахнула пальто, стащила шарфик и начала складывать его на подоконнике. – Показывал без звука: сказал, что это стоит отдельных денег. А у меня просто больше не было при себе наличных. Мелких наличных. Не пять же тысяч ему давать! Без звука не очень понятно, что и как. Мало ли, что за укол они ему ставили? Может, в чувство пытались привести. Если честно, я не очень ему поверила. Когда наркоману нужна доза, он за нее маму родную продаст. Прости, Аня…