Космонавтов встречал весь экипаж орбитального завода – три женщины, трое мужчин. Пятеро были в одинаковых синих комбинезонах с трёхцветным наугольником на рукаве и надписью «УКС» слева на груди, а один маленький и чернявый мужчинка выделялся зелёным одеянием. Нагрудный карман его залепливал фиолетовый квадрат с кольцом жёлтых звездочек – «чужеродный элемент» из Европейского космического агентства.

Гости и хозяева мгновенно перемешались, то всплывая, то заново цепляясь за пол магнитными подковками. Коридорный отсек заполнился гомоном и трёпом. Все говорили сразу.

– Дрозд! Здорово! Всё клювом щёлкаешь?

– Вах, Ашот, когда же тебя откормят? Совсем схуднул!

– Светочка, радость моя, твой тебя не обижает?

– А я только вчера тебя вспоминал!

– Ну, как вам у нас?

– Стопудово!

– Да снимайте вы свои скафандры! Катька, помоги мне этого раздеть…

Две женщины, смущая бедного Царёва, насели на него и вынули из вакуум-скафандра.

– Пойдёмте, – заорал седовласый мужчина с шевроном директора завода, – закусим, чем УКС послал!

Шатаясь и подпрыгивая, вся компания протиснулась сквозь люк в следующий отсек, кают-компанию. Её стены украшали панорамные панели с лунными видами: волнистые равнины моря Спокойствия, желтовато-бурые с серым отливом, ярко освещённые голым Солнцем на фоне аспидно-чёрного неба; уходящая вдаль Стена – почти вертикально вздыбленный склон, где тёмное играло в паззлы со светлым, как на картинах Эшера; евроамериканский «Порт-Рорис» – серебристые цилиндры разложены на манер чурбачков при игре в городки, а шпили ретрансляторов и кружевные параболоиды антенн блестят ослепительным детским «конструктором».

Дроздов, улыбаясь до ушей, раздал всем присутствующим маленькие бутылочки с лёгким виноградным вином и грянул:

– Ну, поехали!

Все дружно чокнулись и опростали кукольную посуду.

– Мы тут все друг друга знаем, – поднялся директор, – а кое-кто с кое-кем ещё не знаком.

Нос мужичины был перебит, из-за чего его речь звучала несколько гнусаво, но в этом был и некий шарм – выглядел директор этаким покорителем Вселенной.

– Я – Черкасов Николай Павлович, – представился он, – заведую всем здешним хозяйством и пытаюсь даже руководить этой толпой ярких индивидуальностей… Между нами говоря, – приглушил он голос, обращаясь к генеральному инспектору, – они все вздорные люди и страшные склочники!

– А сам-то! – подскочила одна из женщин, раздевавших Царёва.

– А Катерина – в особенности! – возвысил голос Черкасов и стал жаловаться: – Постоянно нарушает трудовую дисциплину – шляется на работу по выходным! А что она натворила в Новый год, сказать? Пока все благонравные граждане провожали старый год, она заперлась в лаборатории и злонамеренно вела актинографические исследования.

– Так вспышка ж была! – подскочила Катерина.

Все засмеялись, а Царёв почувствовал себя в окружении друзей, пусть и незнакомых пока.

– Татьяна в последнее время тоже испортилась, – продолжал обличать Черкасов. – Поддалась дурному влиянию Катерины, и теперь они вдвоём разлагают дисциплину в коллективе.

Европеец слушал начальника 03 и неуверенно улыбался. Царёв ему посочувствовал – не знает, бедный, что ему делать. Вроде все смеются… но разве могут быть смешны нарушения?

Черкасов представил всех сидевших за столом, в последнюю очередь указав на гражданина Евросоюза.

– Вот! – сказал он торжественно. – Вот с кого мы должны брать пример! Ни одного опоздания домой. Ни одного пропущенного выходного. Ни разу не был пойман за работой в праздничные дни. Вот, что значит Европа! Позвольте вам представить Сильвио Донадони. Он у нас по обмену. Сильвио – сменный бортинженер…

– … Всем ребятам пример! – закончил Жуков с уморительносерьёзным выражением лица.

Синьор Донадони поклонился, смутно подозревая подвох.

Улыбаясь, Царёв выслушал шёпот Катерины, горячивший ему ухо:

– Мы его Дондоном зовем. Потрясающий зануда! А ябедничает с таким чувством долга… О-о! Он нас всех по паре раз уже закладывал! Хорошо ещё Палыч у нас с понятием, а то было б нам…

– Да наподдали бы ему пару раз! – удивился инженер-контролёр, он же генеральный инспектор. – Чего с ним цацкаться?

– Нельзя… – потускнела Катерина. – Строжайший приказ по УКСу с подачи РВ – неукоснительно соблюдать все нормы поведения. За малейшее нарушение нас отсюда за шкирку и домой, и никогда больше мы орбит не увидим… Нет, уж лучше потерпеть этого кукушонка в своём тёплом гнёздышке, чем лишиться визы в космос!

– Ч-чёрт… – процедил Царёв. – И сюда РВ достало!

– Ох, и не говорите… – вздохнула Катерина. – Нас всех строго предупредили, чтобы дружно проголосовали за Клочкова, но уж фиг им. Мы все за Жданова!

– Правильно! – сказал Геннадий и подхватил бутылочку. – Ну, за будущего президента! – произнес он тост в манере Дроздова.

Все Царёва поняли и дружно чокнулись.

Между третьей и четвёртой Черкасов подплыл к Царёву и негромко сообщил, что все десять гель-кристаллов вызрели и уже упакованы в аккуратный пуленепробиваемый и несгораемый кейсик.

– Спасибо вам огромное! – обрадовался Геннадий. – А когда я смогу вернуться? Мне срочно надо на Землю!

– Придётся потерпеть до завтра, – виновато вздохнул Черкасов. – Загрузим «Буран» – и сразу вниз.

– Ладно… – вздохнул Царёв. – Что ж делать… Потерпим.

Однако судьба не стала испытывать его терпение.

Геннадия разбудил резкий звон и мигание красного света. Механический голос проревел:

– Метеоритная атака! Внимание! Метеоритная атака! Немедленно надеть пустотные скафандры!

Мало что разумея, Царёв отстёгнулся и, как был, в одних трусах полез в свой пустотник. «Гардар» сотрясся, по отсекам прокатился грохот, сменившийся оглушительным свистом.

– Осторожно! – тут же взревел голос по громкой связи. – Разгерметизация!

– Генка! Гена-а! – донёсся вопль Дроздова, а вскоре сам командир корабля влетел в бытовой отсек, где ночевал «генинспектор». – Мухой отсюда!

– Что за рой? – крикнул на бегу-полете Царёв, с холодком в душе наблюдая, как из трубы гидросистемы хлещет пар.

– Какой рой?! Это ракеты! Посбивали нам все технологические модули!

– Ни хера себе…

– На «Буран», живо! Завод приказано эвакуировать в срочном порядке!

Тут Царёв затормозил, едва не отрываясь от магнитного пола.

– Черкасов где?

– На борту!

– Кейс с ним?

– Какой ещё, на хрен, кейс?!

– Какой надо! Без кейса я не покину «Гардар»!