И подлинный Тиксу, простой смертный, опять стушевался. Он выпустил сиракузянку, и его противник потерял равновесие. Пока тот не пришел в себя и не навел на него скорчер, Тиксу бросился ему в ноги. Захваченный врасплох охранник упал ничком и выронил оружие. Он быстро вскочил на ноги, протянул руку, чтобы завладеть им, но Тиксу был быстрее: он нанес ему сильнейший удар пяткой в низ живота, единственное место, которое не было защищено кожей или сталью. Но удар будто попал в каменную стену.

Уродливая улыбка скривила покрытое шрамами лицо охранника, все болевые ощущения которого были подавлены наркотиком. Он продолжал брести к скорчеру, поблескивающему в лучах Салома… Сила бога Ящерицы… Оранжанин нанес второй удар кулаком прямо в нагрудник панциря. Толстая кожа лопнула, как яичная скорлупа. Пальцы Тиксу пробили ребра и вонзились в горячую плоть, словно острый нож. Его лицо и шею оросила кровь. Охранник застыл, из его горла вырвался жалобный стон, руки и ноги ослабели, будто порвались нити, за которые их дергали.

Тиксу выбрался из-под трупа, присел рядом с сиракузянкой, взвалил ее на плечо и обогнул дюну. Несколько робких залпов со стороны автобусов пронеслись мимо.

– Черт подери, дерьмо! Догоните их! Убейте! – закричал Глактус.

– Прикройте их! – раздался приказ франсао.

На пустыню обрушился новый шквал огня.

Двигатели аэрокара Било Майтрелли тихо жужжали. Тиксу забрался в округлое брюхо машины. Трап свернулся под пятками двух охранников, выбежавших ему навстречу, створки сухо захлопнулись.

– Уходим! – сказал Майтрелли. – Мои люди задержат их на час. Как раз хватит, чтобы спрятать девушку и вернуться за ними.

Зортиас включил стартовые двигатели. Аэрокар резко взлетел вверх, подняв тучи песка и камней, и быстро набрал высоту.

Обезумев от ярости, Глактус выкарабкался из неудобного убежища и бросился вслед за улетающей машиной, уже растворившейся в ночи. Было что-то жалкое в отчаянном беге этого разъяренного мастодонта, который вопил от отчаяния, что разбита его мечта. Он забыл об элементарной предосторожности: сверкающий луч вонзился ему меж лопаток и проделал пробоину в ткани и плоти. Торговец-толстяк рухнул на землю. И полы его серебристой накидки захлопали под порывами ветра.

– Поганая куча жира! – проскрипел Мицо. – Умирать из-за денег!

Чиинит думал, как обеспечить выживание. Он с растущей опаской поглядывал на увеличивающиеся дыры в фюзеляже и прикидывал, как без риска добраться до рычага, открывающего вход в дюну.

Аэрокар Майтрелли летел над пустыней. Тиксу осторожно уложил сиракузянку на боковое сиденье. Она сильно дрожала, и он укрыл ее пиджаком франсао, который, оставшись в одной рубашке, занял второе место в кабине управления.

Майтрелли обернулся и поглядел на залитого кровью Тиксу.

– Твой кулак пробил его броню!

В его голосе ощущалось сдержанное восхищение.

– Ты весьма скрытен, мой юный друг! Ты не говорил мне о своем даре!

– А как я мог сказать о нем? – ответил Тиксу. – Я сам не знал о нем!

Он помолчал и продолжил:

– То, что я скажу, может показаться вам смешным, дурацким… Удар нанес не я, мною воспользовалась Ящерица!

– Что? Ящерица?.. Что за бред?

– Очень долго будет объяснять, – пробормотал Тиксу и задумался.

Девушка тихо стонала. Ее лицо, которое почти с детским восхищением разглядывали два охранника, сидевших напротив, иногда перекашивалось, превращаясь в маску ужаса. Внезапные судороги сотрясали ее тело, словно оно пыталось изгнать невидимого оккупанта.

Майтрелли перехватил взволнованный взгляд Тиксу.

– Вирус… Вначале он вызывает острые приступы лихорадки. Бред, иногда прерываемый проницательностью, когда разум работает в ускоренном режиме. Потом день за днем, и если впрыскивают сыворотку, умягчитель парализует волю… И больной превращается в пустую оболочку…

– И нет никакого противоядия?

Слабое пламя надежды мерцало в вопросе Тиксу. Лаконичный ответ франсао погасил его.

– На сегодняшний день оно неизвестно, как я уже тебе говорил.

Они летели над первыми разрозненными строениями, окруженными парками с серой жесткой травой. В этот час запретные кварталы были еще погружены в вязкий сон. Лампы и вывески не горели, словно побежденные упрямством мрака.

И ни разу они не заметили, что за ними следят. Быстрое такси, невидимое в ночной тьме, летело прямо над ними. Его пассажиры не упустили ни единого мгновения сражения, разыгравшегося среди дюн Ражиата-На.

Я избрал священный путь Защиты,

И не могу с него сойти…

В любое мгновение дня и ночи

Я буду защищать мысли моего господина,

Лишь он один имеет право посещать свое тайное святилище…

Я храню в секрете мысли моего господина

И никому их не раскрою,

Я навсегда их забуду, иначе я умру…

Эти слова – моя клятва,

Эти слова – моя честь.

Архивы конгрегации смелла: Священный путь защитника. Выдержки из кодекса чести Ментальной Защиты

Артуир Буманил в сопровождении мыслехранителя шел быстрым нервным шагом. Уже наступила вторая сиракузская ночь.

Пять спутников испещрили потемневший небесный свод длинными шрамами от изумрудно-зеленого до кроваво-красного цвета. Их свет отражался от почти прозрачных плодов и листьев пальмин, шелестевших под ласковыми порывами ветра.

Артуиру казалось, что шорох подошв, сделанных из легчайшего шелка, по гладкому желтому мрамору тротуара производил невероятный грохот и каждый его шаг в этом пустынном, спящем квартале должен был привлечь внимание любого патруля Пурпурной Гвардии, которых было немало в Венисии… Безумие! Его решение было настоящим безумием!

Он пытался совладать с собой, превратиться в легкую птицу, но это было трудно для человека его комплекции: массивного, крепко стоящего на мощных ногах. Пока ему только удавалось с грехом пополам подражать скачущей походке доморобота, чьи цепи уже изъедены кислотой.

А мыслехранитель скользил по тротуару словно призрак. Артуир только улавливал едва заметное шуршание его белого бурнуса, задевавшего мрамор. Без успокоительного присутствия скаита он уже давно бы повернул назад. И зачем он только вышел на улицу… Его мозг погрузился в океан ужаса. Зачатки ментального контроля, которым его за огромные деньги научил эксперт автопсихозащиты, рухнули под ударами страха, как рушится плохо сложенная стена под напором ветра.

Он мысленно поносил всех водителей такси, гнусных выродков чужаков, которых никогда не было рядом, когда в их услугах остро нуждались. Перед выходом он запросил катер, но ему ответили, что служба внутренней сиракузской безопасности реквизировала все летательные аппараты и дерематы Венисии. Ему оставалось проделать весь путь пешком.