Добрушин зажал нос и выбрался на свободу. Оказавшись в саду, он заметил, как по улице к его калитке направляется отставной подполковник Раков, эдакий молодящийся пенсионер в кроссовках. Майор пошел ему навстречу, и они столкнулись у калитки.

— Что-нибудь случилось, Степан Михалыч?

— Наши стражи порядка после ваших нравоучений боятся нос свой показывать в поселке. Ледогоров сообщил мне по рации, что вы им очень нужны. Они ждут вас у развилки, в километре от поселка, как идти к автобусу в Рождествено. Подробности не уточняли.

— Ничего интересного не приметили?

— Глаза устали от бинокля. От окна не отхожу. Я думаю, зря машину отогнали в отделение. А если он возвращался за ней?

— Машина того не стоит. Если парень бросил ее, значит, замешан в чем-то нечистом. Ему не с руки в милицию попадать. Меня другое удивляет: вы, такой опытный человек, подполковник, тридцать лет в розыске, и не нашли ни одной особой приметы. Но так же не бывает.

— Приметы есть, но они не очевидны. Верхняя челюсть. Когда он говорит, видны золотые коронки слева и справа, но передние зубы свои. И при разговоре он держит руки за спиной. Зековская привычка. И отвечает без запинки, сразу. Смотрит в глаза, морду не воротит, как на допросе. Курит папиросы, что не свойственно нынешней молодежи, не вынимая изо рта. Как шофера раньше, у которых всегда руки заняты. По всему видно, парень решительный. Такой на все пойдет, если ему дорогу преградить. Но в остальном совсем неприметный. Мы три часа составляли его фоторобот, но я так и не уверен, что копия похожа на оригинал. Бесформенный он какой-то.

— Ладно, Степан Михалыч, пойду я, ребята ждут.

То, что он увидел, напугало его. Он ожидал чего угодно, только не этого. Добрушин с бригадой прибыл на точку спустя полчаса после встречи с оперативниками на перекрестке.

Из поросшего камышом пруда у берега торчал кусок черной пленки, обмотанной вокруг человеческого тела. Из упаковки проглядывали светлые длинные волосы.

— Вытаскивайте на берег, ребята, — приказал Сенчин.

При помощи бугров милиционеры выдернули из тины замотанную куклу в человеческий рост и оттащили на поляну. По ходу работы все фиксировалось видеокамерой. Пакет распаковали. К делу приступил врач.

— Труп свежий. Меньше недели. Смерть наступила от проникающего ранения в область сердца острым предметом, похожим на нож.

— И опять женщина, — комментировал Ледогоров. — И опять средний возраст и городская нарядная одежда. И снова парниковая пленка. Почерк разный, метод тот же.

У Добрушина прилип язык к нёбу, и он молчал. Он боялся этого трупа больше живых. Ему казалось, что Ирина сейчас встанет и ткнет в него пальцем: «Это он меня убил! Это он убийца!»

По коже пробежали мурашки. Все происходило, будто во сне. Не по-настоящему. Потому что в жизни так не бывает. Мистика!

— Сними-ка с нее часы, — приказал Сенчин.

Лейтенант Давыдов склонился над трупом и снял с оледеневшей руки мужские наручные часы на кожаном ремешке.

— Командирские, Иван Иваныч.

Он подал часы участковому.

— Дарственные. Тут гравировка есть. «Полковнику Боярскому Е. Л. от командования Северовосточным округом». Вот вам и визитная карточка. Только женщина не похожа на полковника. Часики не ее. Будем искать полковника Боярского Е. Л. А вы что скажете, Семен Семеныч?

Добрушин проглотил слюну и сиплым голосом пробурчал:

— Нужно уточнить время смерти и сопоставить его с тем днем, когда была обнаружена «копейка» на окраине поселка.

— Машину эксперты проверили досконально. Нигде следов пленки, крови или волос не обнаружено.

— Но что-то нашли?

— Нашли. Под резиновым ковриком у водительского сиденья, — сказал Ледогоров и протянул монету Добрушину. — Что это, совершенно непонятно. Какая-то болванка из особо прочного плавостойкого сплава. Похожа на старый пятачок по размерам, но тяжелая. Кто-то зубилом или бормашиной нацарапал одно слово «Нодия». Что оно значит, совершенно не ясно.

Добрушин знал, что значит это слово, но молчал. Привязать к этим историям адвоката он никак не мог.

— Что еще?

— Под пассажирским сиденьем нашли карандаш для бровей, черный, с колпачком. В бардачке пусто, в багажнике инструменты. Отпечатки отправили на экспертизу в Москву. Ну вот и все.

Добрушин сунул монету в карман.

— Вы, очевидно, не обратили внимания, что к крыше машины прикреплен железный багажник. Обычное дело. Но труп можно поместить в коробку из-под большого телевизора и перевезти куда угодно. При этом никаких следов в машине не останется. И коробка подозрений не вызывает. Еще раз осмотрите окрестности на предмет тары для трупа. Гробы можете не искать.

К оперативникам подошли двое, лесник и сержант.

— Вот. На той стороне пруда нашли.

Сержант подал Ледогорову портсигар.

— Дешевка. Такими раньше все киоски были завалены.

— Дело не в цене, капитан, — строго сказал Добрушин, — а в содержании. Даю гарантию, что в портсигаре лежит «Беломор», а не сигареты.

И Добрушин оказался прав, очередной раз удивив своих коллег.

— Как вы догадались? — спросил лейтенант Давыдов.

— Тот парень, по словам Ракова, курил «Беломор». Теперь дальше. Портсигар найден с той стороны пруда, на стороне, ближней к поселку, откуда он тащил тело, скорее всего, в темноте. Поскользнулся и упал, а труп свалился в воду. Так он потерял и покойницу, и портсигар. Иначе он не оставил бы ее в воде, а закопал бы. Какой смысл таскать на горбу такие тяжелые улики, чтобы потом подбросить под нос милиции? Не в его интересах, если он собрался использовать наш лес в дальнейшем.

— Он мог подумать, что труп утонул, — высказался Ледогоров.

— Вот пусть так и думает. О находке никто не должен знать. Продолжаем работать в прежнем режиме. Рано или поздно, но он придет.

— В лесу установить постоянное дежурство и патрулирование, — твердо приказал Сенчин.

— Хорошо, — согласился Добрушин. — Мне нужно поехать в Москву на пару дней и проверить картотеки, а также навести некоторые справки.

Весь вечер Добрушин просидел перед камином, тупо глядя на огонь. К своим могилам он боялся подходить, все, на что он решился, так это сжечь в камине оставшуюся черную пленку. В комнате стоял невыносимый запах, несмотря на открытые окна. Никто и никак не сможет связать его с Ириной Боярской. Она снимала квартиру в чужом доме, где ее никто не знал. Но она как-то обмолвилась, будто хотела купить квартиру, но ей не понравились посредники, и было названо имя Нодия. Тогда он не обратил на это внимания. А теперь в его руки попадает странная монета, найденная в машине безликого парня.

Добрушин достал черный кругляшок и долго разглядывал его. Имя нацарапано не от безделья. Кто-то старался и выводил буквы. Но для чего? Этот парень? Если он работает на Отара, то за кем он следил? За ним или за Ириной?