— Хорошо.

Она смотрит мне в глаза и считает.

— Один. Два. Три. Указываем.

Мы оба указываем на среднее кольцо, то, что с замысловатыми деталями, и тут же ее лицо озаряется.

— Боже, мы уже самая милая пара на свете. Только глянь, мы указали на одно и то же кольцо. #РодственныеДуши.

Усмехаясь и зная, что с Чарли будет веселее, чем с кем-либо другим, я беру кольцо, отодвигаю стул и опускаюсь на одно колено.

— Именно это будет нашим моментом, о котором мы будем рассказывать всем. Когда они спросят, как я сделал предложение, мы скажем, что я удивил тебя походом в Тиффани, где проводил в заднюю комнату. Мы скажем, что спорили о том, насколько дорогим будет кольцо, но потом я прикоснулся к твоей щеке, — я делаю именно это, тянусь к ее лицу… и ее глаза начинают слезиться, — а потом я сказал: ты этого достойна, Чарли. Ты стоишь каждого пенни. А потом, когда их сердца растают, мы добавим, я опустился на одно колено и сказал: Чарли, ты приносишь в мою жизнь столько света, и я не могу представить ни одного дня, чтобы этот свет не озарял мою жизнь, делая меня самым счастливым человеком на земле. Выйдешь ли ты за меня замуж?

Неуверенно улыбаясь, она говорит:

— А потом мы расскажем им, как я прижала руки к груди, — она именно так и делает, — и утвердительно кивнула, и по моему лицу потекли слезы.

— И они спросят, целовались ли мы.

— И мы скажем, что это был влажный поцелуй, полный слез и радости.

Я надеваю кольцо ей на палец и немного отклоняюсь, заведя руку ей за голову, притягивая ее ближе. Осторожно склоняюсь к ее губам, нервничая, но понимая, что первый поцелуй должен состояться, если мы собираемся осуществить этот план. Поэтому, набравшись смелости, прижимаюсь к ее рту и жду несколько секунд, оставляя ей возможность сократить оставшееся пространство.

Я замираю на месте, ожидая, пока она поймет важность этого момента. Ее глаза ищут мои, у нее перехватывает дыхание. Я слышу отчетливый звук ее глотания. Она неуверенно кладет руку на мое бедро, ее рука дрожит. Я рядом с тобой, детка.

Неуверенный, нервозный, и пока жду, когда она сделает последний шаг, во мне поднимается волна страха: не собирается ли она меня оттолкнуть. К счастью, нервозность прекращается, когда она кладет другую руку мне на шею и прижимается своими губами к моим.

Ее губы осторожно скользят по моим, упругие и мягкие, словно она тратит на их увлажнение не менее четырех часов в день. Поцелуй нежный, короткий, ничего такого, от чего снесло бы крышу… если этот человек не я. Потому что, хоть поцелуй длится всего несколько секунд, именно в эти несколько секунд я впервые ощущаю ее вкус. Именно в этот момент я чувствую ее прикосновение на своем бедре, ее губы, нежно касающиеся моих, ее сердцебиение, совпадающее с моим. Именно сейчас я чувствую, как переступаю через край и влюбляюсь в эту девушку.

У меня было много первых поцелуев. Агрессивные, страстные, всепоглощающие, но ничего подобного. Ничего такого нежного, такого… понимающего. Ничто не заставляло меня отбросить все защитные механизмы и обнажить перед женщиной свое истинное «я». И это пугает.

На самом деле, это ужасно.

Потому что, если такой простой поцелуй может перевернуть мой мир с ног на голову, что же произойдет, когда я почувствую прикосновение ее языка к своему, когда она будет целовать меня дольше, когда почувствую, как ее восхитительное тело прижимается к моему?

Неужели Роарк был прав? Я облажался?

Когда она отстраняется, то улыбается мне и говорит:

— У тебя отличные губы.

— И у тебя, — говорю я, чувствуя себя как в тумане.

— Кто бы мог подумать, что суженый босс окажется хорошим целовальщиком?

Кто бы мог подумать, что Чарли «Пенис во множественном числе» — покорит меня одним простым поцелуем?

Глава восемнадцатая

ЧАРЛИ

Охуеть, дамы.

Я имею в виду… ОХУЕТЬ.

Прошло шесть часов, а я все еще думаю о том поцелуе. Что за… что? Как описать его, чтобы не показаться сумасшедшей? Это было… Боже, поцелуй был требовательным, судя по тому, как он держал мой затылок, но потом он стал чувственным… когда он начал двигать своими губами по моим. И, конечно, он слишком быстро закончился. Если на то пошло… Я могла бы провести еще как минимум полчаса, прильнув к его рту.

К сожалению, нам пришлось вернуться к работе. Да, к работе. Попробуйте сосредоточиться на расходных документах, когда вас ослепляет кольцо и воспоминание о полных губах босса, прижавшихся к вашим. Практически невыполнимая задача. Клянусь, я отключилась как минимум на пять из шести часов работы, после того, как мы вернулись из «Тиффани». Да и сам он был молчаливым, не выходил из своего кабинета, до тех пор, пока не пришло время уходить и забирать заказанный ужин.

Это было мило. Он спросил, что любит моя бабушка, и я ответила, что ее любимое блюдо — поздний завтрак. Поэтому мы набрали кучу блюд для бранча в одном из предложенных Рэтом ресторанов, в которых я никогда не была. Мы заказали вафли, блинчики, бекон, яйца и многое другое, и, конечно, дениши для сладкоежки. Когда мы вернулись в машину и направились в мою квартиру, он сказал, что ему придется встать с рассветом, чтобы сжечь все калории, которые он потребляет. Мой точный ответ был таков:

— Ах ты, бедный мультимиллионер, неужели у тебя теперь не восемь, а шесть кубиков?

Он пробормотал что-то, чего я не расслышала, но, думаю, ему не хватает восьми кубиков.

— Нервничаешь? — спрашивает он в лифте, наши руки полны еды.

— Да. А что, если она нам не поверит?

— Я думаю, что поверит, — говорит он.

— Откуда такая уверенность?

— Все просто, она сказала, что ты говоришь обо мне без умолку и когда я рядом, ты трахаешь меня глазами.

— Что? — Потрясенно спрашиваю я. — Когда она успела тебе это сказать?

Мое лицо пылает от смущения.

— Она так не говорила. — Он смеется. — Но твоя реакция бесценна.

— Рэт Уэстин, — обижено запыхтела я, когда лифт открылся. — Не говори подобного дерьма. Это было бы унизительно.

— Так же унизительно, как признание того, что ты мне нравишься на балконе?

— Формально, — я поднимаю палец вверх, — ты не произносил этих слов.

— Ты уловила суть. Я поставил тебя в неловкое положение, и ты ушла.

Мы идем по коридору в мою квартиру.

— Да,