на что не имела права, но потом, когда села выпить кофе с ним и Лайнусом, он скорее наблюдал за мной, чем осуждал. Он наблюдал, и я помню, как чувствовала его оценивающий взгляд.

Что-то в этом общении покорило его, и я задавалась вопросом, что именно.

— Ох, я пойду переоденусь, и после мы сможем отпраздновать. Это самая лучшая новость на свете.

Бабушка насвистывает «Мы направляемся в церковь», направляясь обратно в спальню.

Подавленная, я плюхаюсь в кресло, и Рэт быстро подходит ко мне. В порыве чувств я говорю:

— Она так счастлива, а это все ложь.

— Но разве ты не этого хотела? Чтобы она была счастлива? — спрашивает он, присаживаясь на кофейный столик напротив меня.

— Да, но меня мучает совесть.

— Да. — Он проводит рукой по волосам. — Чувство вины не из приятных, но подумай об улыбке на ее лице.

— Ты тоже чувствуешь себя виноватым?

— Конечно. Я не люблю обманывать людей. Я честный человек. Честный бизнесмен. Один из самых честных в этом городе, и мне это… неприятно. Но я знаю, насколько вы близки с бабушкой, как много — это значит для вас двоих, и думаю, нам нужно сосредоточиться на этом.

— Ты прав. — Я пожала плечами. — Ладно, мы справимся. Ничего особенного, верно? Просто нужно спланировать свадьбу и пожениться.

— Мы пригласим не менее пятисот человек.

— Что? — Спрашиваю я, и у меня отвисает челюсть. — Откуда, черт возьми, ты знаешь пятьсот человек? Пожалуйста, скажи, что ты шутишь. Не думаю, что смогу сделать это перед толпой. Я имею в виду, пятьсот человек, ты собираешься арендовать стадион? Как, по-твоему, в церкви может уместиться столько людей? Им придется свисать со стропил в детских колясках взрослого размера, а что будет, если они упадут? Нам придется вызвать скорую помощь, что приведет к еще большему количеству погибших. Ты же несерьезно. Пятьсот человек — это слишком много.

Рэт откидывается назад, опираясь на руки, и его грудные мышцы сотрясаются от смеха.

— Видишь? Я могу быть веселым.

— Что-что?

— Ты просила меня расслабиться, вот я и расслабился. Пятьсот человек — это, конечно, слишком много. У нас будет уединенная церемония, максимум двадцать человек. Но разве это не было забавно?

Я прищуриваюсь, указываю на него.

— Думаешь, это смешно? Ох, подожди, суженый. Твое время придет.

Он игриво шевелит бровями.

— Не могу дождаться.

* * *

— Да, они немного шокированы, но они рады за тебя.

Звонок родителям — это было весело. Бабушка настояла на том, чтобы мы общались с ними по FaceTime, чтобы они увидели, какой Рэт «красавчик», и он сможет покорить их своим интеллектом. Ну, он, конечно, покорил, но они все равно были обеспокоены. После окончания разговора они написали мне, и спросили, уверена ли я в этом — ну, знаете, ведь я знаю своего босса совсем недолго.

Я заверила их, что моя любовь к нему сильна, несмотря на малый срок знакомства.

И, черт возьми, я не думала, что стану дочерью, которая так много врет своей семье. Не могу сказать, что мне нравится этот аспект нашего делового соглашения.

— Могу поспорить, завтра они пришлют поздравительное печенье. — Бабушка зевает и вытягивает руки над головой. — Я устала. Столько впечатлений и вкусной еды. Мне пора спать.

Рэт тоже встает из-за обеденного стола и говорит:

— Я оставлю вас, чтобы вы могли отдохнуть.

— О, нет, нет, нет. — Бабушка качает головой. — Не желаю слышать ничего подобного. Может, я и старая, но не старомодная. Я знаю, что вы двое хотите провести ночь вместе. Оставайся, оставайся.

О, боже.

— Бабушка, — быстро говорю я, захлебываясь слюной от быстрого вдоха, который сделала, когда она предложила эту идею. — У Рэта здесь нет вещей.

— О, я знаю. Именно поэтому тебе следует быстрее собрать сумку. Собери несколько вещей, потому что будь я проклята, если помешаю вам двоим насладиться помолвкой. — Она приподнимает брови, а затем театральным шепотом добавляет: — Захвати нижнее белье. Мужчинам это нравится.

Видите, что-то вон там на полу? Это я плавлюсь от унижения.

— Бабушка.

Она отмахивается от меня.

— Ой, не пытайся одурачить старушку, я знаю, что происходит в его кабинете. — Она подмигивает и похлопывает Рэта по руке. — Я бы тоже не смогла остаться в стороне от этих мускулов. А теперь поторопись и собери вещи на неделю. Я не планирую встречаться с тобой до окончания выходных.

До окончания выходных, то есть семь дней у Рэта. Она что, спятила?

— Бабушка, мы стараемся, э-э… соблюдать… целомудрие до свадьбы.

Предвкушение и все такое.

— Глупости, — насмехается она. — Я не позволю своей внучке выйти замуж, не протестировав матрас. — Став серьезной и очень строгой, она указывает на меня пальцем и говорит: — Собирай чемодан прямо сейчас, ты едешь к нему домой.

Бедняга Рэт просто стоит, переводя взгляд с меня на нее, и, скорее всего, наслаждается моментом. Когда я поднимаю на него взгляд, прося о помощи, он пожимает плечами и говорит:

— Я попрошу водителя подождать

Господи, как же он помогает!

* * *

— Ты собираешься злиться весь вечер?

Мы поднимаемся на лифте в его квартиру. Я прислонилась к металлической стенке, скрестив руки на груди, и глядя куда угодно, только не на него.

— Ты мог бы сказать что-нибудь, ну, например, что в твоей квартире идет ремонт.

— На самом деле она находится в процессе ремонта.

— Так почему же ты не сказал этого? — спрашиваю я, наконец, поворачиваясь к нему.

Он просто пожимает плечами и выводит меня из лифта, когда двери разъезжаются.

Он открывает дверь своей квартиры, единственной квартиры на этаже, и сначала пропускает меня.

Уф, типичная квартира богатея. Красивые высокие потолки, окна от стены до стены, открытая планировка, которая позволяет видеть всю квартиру, за исключением спален и ванных комнат. Отделка однотонная, и, несмотря на то, что здесь все выглядит стерильно и нет ничего лишнего, в квартире чувствуется домашний уют: повсюду его фотографии, его парней и Джулии.

Он бросает ключи на столик рядом с дверью и говорит:

— Чувствуй себя как дома. Судя по всему, ты останешься здесь надолго. Западная часть квартиры находится на стадии ремонта, так что, если не хочешь, чтобы тебе в рот попала гипсокартонная пыль, то старайся держаться подальше оттуда. Мы остановимся в восточной.

Только богатые люди называют части своего дома восточной и западной.

— Когда ты говоришь «мы», что ты под этим подразумеваешь?

— Я имею в виду, что мы оба останемся в восточной части квартиры.

— И мы…

— И мы будем делить кровать и ванную комнату.

Я поднимаю руку.