– Бедный рыцарь. – Ведьма поцокала языком. – Не очень-то это похоже на оружие, да? Но если тебе так нравится, то на-ка вот, лови. Теперь ты сможешь думать, что у тебя вооружены обе руки.

Вася успел заметить, как из тьмы коридора вылетело что-то маленькое, а вот уклониться уже не смог. Неведомый снаряд слегка ударил его по лбу, кожа на миг ощутила леденящее касание, а затем с тихим звоном упал на пол.

– Напиши-ка лучше завещание, доблестный рыцарь. Есть у тебя, кому все оставить? Дети не в счет. – Голос нечисти осыпался на пол сухими потрескивавшими смешками.

Этот звук отворил в Васиной памяти еще одну маленькую дверцу в детство. Летом ему нравилось ловить всяких-разных жуков, собирать их в коробку, а затем наступать ногой: хрусть! Там, в коридоре, словно кто-то семенил по настоящему ковру из дохлых насекомых. Хрусть-хрусть-хрусть!

А потом наступила тишина. Вася еще какое-то время стоял, прислушиваясь. Ноги его противно дрожали в коленках. Ему то и дело казалось, что в дверном проеме возникает чей-то силуэт, то ли мамин, то ли Аллин. Но прямоугольник выхода в коридор оставался пустым и темным.

Наконец-то Вася справился с собой, шагнул к двери, закрыл и запер ее. Умом он понимал, что смысла в этом было немного. Новый морок мог возникнуть где угодно, в том числе прямо посередине детской или даже в кроватке. Ему вспомнилась Аля, ложащаяся рядом с Женькой, обнимающая его. Порой сын очень просил об этом, и жена без особого сопротивления уступала ему.

Но все же с запертой дверью было спокойнее. И ему, и детям.

Он развернулся, присел на корточки и принялся искать предмет, которым ведьма кинула в него. Вася увидел слабый отблеск возле кровати, шагнул туда, протянул руку и схватил находку. Пальцы тут же сообщили ему о форме снаряда, который метнула в него погань. Похоже, это был небольшой крестик, скорее всего нательный.

Вася поднес руку поближе к глазам, раскрыл ладонь, задрожал и едва не уронил то, что на ней лежало. Он пошатнулся, ударился плечом о поручень лесенки и, скользя по нему боком, сполз вниз. Его руки бессильно легли на пол.

Мамин крестик. Не точно такой же, не чей-то другой, а именно ее. Серебряный, потускневший от времени. С такой знакомой царапиной, косо пересекавшей нижнюю часть. Мама надела его на крещении, когда Вася учился в шестом классе, и с тех пор ни разу не снимала. Совсем простой, ничего лишнего. Гладкая поверхность и надпись «Спаси и сохрани» на тыльной стороне.

«Это, Васенька, защита наша – если вера сильна и чиста», – прозвучал в его голове мамин голос.

Они похоронили ее во вторник, и крестик был на ней. Начитавшись рассказов о жадности работников похоронной службы, Вася это проверил лично, хоть и сильно сомневался, что кто-то положит глаз на такую дешевую для неверующего вещь. Ведь не золотой даже. С другой стороны, курочка по зернышку клюет, а сыта бывает.

Выходит, не спас и не сохранил, даже после смерти. А может, это снова было наваждение, только еще более искусное?

Васина ладонь резко сжалась. Острые углы крестика тут же врезались в кожу. Нет, реальность. По крайней мере, он не слышал о таких наваждениях, которые были бы настолько вещественными.

Пустое кладбище. Ветер гонит по дорожкам опавшие листья, покрывает большую лужу у самой ограды морщинами маленьких волн, уныло шепчет что-то из ветвей огромного дуба. Под сенью его раскидистой кроны, в нескольких метрах от ствола – яма. Вокруг по краям раскиданы щепки и деревянные обломки покрупнее.

Вот яма приближается, уже можно заглянуть внутрь. Там, внизу – гроб. Вася помнит, каким он был в день похорон. Гладкое дерево темного цвета, в верхней части крышки изображение распятия. Просто, ничего лишнего. Как мамин нательный крестик, вся ее жизнь в последние два с лишним десятка лет.

Теперь распятия нет. Вместо него в крышке зияет дыра, ощерившаяся острыми зубцами. Видно лицо мамы. На лбу, в седых волосах и в глазницах земля, просыпавшаяся в гроб.

Кое-как можно рассмотреть и плечи. Платье разодрано, на шее лежит оборванный конец цепочки, на которой все эти годы висел крестик.

Слышатся шаги. Кто-то подходит сзади, с удовольствием шурша листьями на каждом шагу.

Вася поднял голову. Мыслей в голове не было никаких. Он тяжело завозился, пытаясь подняться, наконец-то ухватился рукой за перекладину лесенки и встал на колени. Отец остановился, собираясь с силами, поднял голову и наткнулся на взгляды детей, свесившихся со второго этажа.

«Все в порядке», – хотел сказать он и не смог.

Ему казалось, будто его губы превратились в сущий кисель, непонятно каким образом удерживавшийся на своем месте. Вася лишь вяло махнул рукой, надеясь, что детям этого хватит.

Он поднялся на ноги и прислонился к кровати, чтобы хоть немного прийти в себя.

«Сейчас ведьма, появись она в квартире, могла бы взять нас голыми руками», – мелькнула в голове мысль.

«А до этого разве не могла? – тут же проснулся внутренний голос. – Скажешь, что прежде ты мог дать ей отпор? Не смеши, пожалуйста».

Вася все так же вяло послал голос по адресу, и тот вдруг смолк. Вдовец не удивился и не обрадовался этому. Он просто отметил данный факт, и все.

Он нашел в себе силы отлепиться от кровати и сказал, глядя в окно:

– Пора спать. Ложитесь. Баба-яга сегодня больше не придет.

В его словах не было ни силы, ни веры. Сказанные мертвым голосом, они тем не менее возымели нужное действие. Должно быть, просто потому, что дети устали не меньше его самого и уже не имели сил бояться дальше. Будь что будет.

Люба разомкнула объятья, Женя встал на четвереньки, подполз к краю кровати, нащупал ногами верхнюю перекладину лестницы и стал осторожно спускаться к себе на первый этаж. Наверху его сестра в это время уже легла и накрылась одеялом.

Вася дождался, чтобы Женька сделал то же самое, поглядел на детей и сказал:

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, папа, – вразнобой откликнулись они.

Мальчик и девочка закрыли глаза и в тот же момент выключились как игрушки с вконец севшими батарейками.

Вася еще какое-то время стоял перед их кроватью. Потом в пустоте, завладевшей всем его естеством, наконец-то возникло короткое: «Спать!» Он повернулся, подошел к креслу-кровати и разложил его неосознанными, давно отработанными до автоматизма движениями. Дальше программа дала сбой. Не хватало подушки, одеяла и белья.

Вася оглянулся через плечо на дверь и застыл в этой позе. Через десяток-другой секунд он отвернулся, подошел к шкафу, распахнул створки, вытащил с полки груду детских свитеров, бросил ее в изголовье дивана.

Из ящика слева Вася достал покрывало. Когда с детьми спала Алла, она всегда стелила его на диван под простыню. Как Вася ни бился, постичь логику объяснения «так обивка меньше стирается», он так и не смог. Какая разница, что будет тереться о ткань, простыня или покрывало?